Дик Фрэнсис - 1993, Миллионы Стрэттон-парка

- Отец вашей сводной сестры…

- Особенно он… - с нажимом сказал я. Пока эта неприятная новость прожевывалась и переваривалась моими собеседниками, из одной из спален на галерее вышел высокий светловолосый мальчик, по перилам съехал вниз, помахал мне рукой и, ненадолго пропав в кухне, снова показался на этот раз с одетым ребенком. Мальчик отнес малыша наверх, зашел в свою спальню и закрыл за собой дверь. Снова стало тихо.

По лицу Роджера было видно, что ему хочется задать кое-какие вопросы, но он сдерживался, чем очень позабавил меня. Роджер - подполковник Р. Б. Гарднер, как он значился в программах скачек, - был бы никудышным журналистом, но его выдержка пришлась мне по душе.

- Вы были нашей последней надеждой, - жалобно сказал Оливер Уэллс, в его словах слышался упрек.

Если он надеялся вызвать у меня чувство вины, то отнюдь не преуспел в этом.

- А чего бы вы ожидали от меня? - задал я резонный вопрос.

- Мы надеялись… - начал было Роджер. Голос у него задрожал, но он взял себя в руки и мужественно продолжил фразу: - Мы надеялись, что вы сможете, ну, как бы это сказать… привести их в чувство.

- Каким образом?

- Ну, начать с того, что вы сами по себе большой человек.

- Большой? - я с удивлением уставился на него. - Вы что, предлагаете, чтобы я в буквальном смысле слова привел их в чувство?

По-видимому, моя внешность и в самом деле навела их на эту неожиданную мысль. Я и вправду высок ростом и физически силен, что очень полезно при строительстве домов. Но клянусь, я еще ни разу не видел, чтобы подобные аргументы помогали в споре. Наоборот, жизненный опыт подсказывал, что порой - если поступать осторожно, не выставляя напоказ широкие плечи, - результаты бывают намного лучше, так что я интуитивно держусь именно такого курса. Жена, правда, утверждает, что я постоянно пребываю в сонном состоянии. Что лень мешает мне быть бойцом. Что вообще по мне так хоть трава не расти. Но развалины, за которые я брался, тем не менее переставали быть развалинами, местное начальство чувствовало себя ублаженным, и я нашел такой подход к чиновникам, занимающимся планированием, что они спокойно реагировали на мои резонные доводы и миролюбивый тон.

- Нет, знаете, мне с вами не по пути.

Роджер ухватился за соломинку:

- Но ведь вам принадлежат акции. Вы не смогли бы остановить войну с их помощью?

- Вы главным образом это имели в виду, - спросил я, - когда пустились разыскивать меня?

Роджер кивнул, соглашаясь.

- Мы просто не знаем, к кому еще обратиться, и вообще что нам делать, понимаете?

- И вы подумали, что я мог бы вскочить на коня и выпрыгнуть на арену, размахивая своими бумажками, а потом крикнуть: «Стоп!» - и Стрэттоны тут же забудут о вражде и заключат мир?

- А почему бы и нет, может быть, это и помогло бы? - не скрывая больше своих мыслей, промолвил Роджер.

Я не мог удержаться от улыбки.

- Да что вы, - сказал я. - У меня же акций с гулькин нос. Их дали моей матери Бог знает когда по разводу, и они перешли ко мне после ее смерти. Иногда я получаю по ним крошечный дивиденд. Только и всего.

Выражение замешательства на лице Роджера сменилось крайним изумлением.

- Вы хотите сказать, что ничего не слышали, из-за чего они ссорятся? - поразился он.

- Я же сказал вам, что у меня нет с ними никаких контактов.

Все, что мне было известно, я и в самом деле почерпнул из коротенькой заметки в «Тайме» («Наследники Стрэттона переругались из-за принадлежавшего семье ипподрома») и резкого комментария какого-то журнальчика («В Стрэттон-Парке взялись за длинные ножи»).

- Боюсь, вы очень скоро получите от них весточку, - заметил Роджер. - Часть семьи хочет продать ипподром под строительство города. Вы ведь знаете, ипподром лежит как раз к северо-востоку от Суиндона, в том районе, который наиболее бурно развивается. Город становится промышленным центром. В него стекается уйма фирм. Забурлила новая жизнь, земля, на которой расположен ипподром, дорожает с каждым днем. Уже теперь ваши несколько акций, наверное, стоят больших денег, а в будущем будут стоить куда больше. Поэтому некоторые из Стрэттонов хотят загнать ипподром, не откладывая дела в долгий ящик, другие хотят подождать, но есть и такие, кто не допускает даже мысли расстаться с ипподромом и хотят продолжать на нем скачки, и вот желающие продать, по-моему, с минуту на минуту заявятся к вам. Во всяком случае, в один прекрасный день, и очень скоро, они вспомнят о ваших акциях и втянут вас в драку, хотите вы этого или нет.