Дик Фрэнсис - 2000, Осколки

Не без сожаления отклонив предложение букиниста выпить по рюмочке солодового виски, я направился к дверям своего магазина, снова с тоской ощутив, как мне не хватает Мартина. Мартин всегда знал, что может погибнуть на работе, - но никогда не ожидал этого. Да, конечно, без падений не обойдешься - но это случится «как-нибудь в другой раз», не сегодня. Травмы для него были всего лишь досадными помехами на пути к победам. Мартин не раз беспечно говорил мне, что «повесит сапоги на стенку» в тот же миг, как ему станет страшно их надевать.

А один раз он признался, что если чего и боится, так это самого страха.

Я отворил тяжелую дверь, заранее приготовившись извиняться, - и обнаружил, что тут не до извинений.

Ллойд Бакстер лежал ничком на полу торгового зала, неподвижный и без сознания.

Я поспешно поставил бокал на столик у кассы, наклонился над Бакстером и принялся нащупывать пульс на шее. Губы у Бакстера посинели, но тем не менее он все же не походил на покойника - и в самом деле, я ощутил под пальцами слабое, но ровное постукивание. Что с ним? Инсульт? А может, сердечный приступ? В медицине я разбирался слабо.

«На редкость неподходящая ночь для того, чтобы вызывать врача», - подумал я, сидя на корточках рядом с Бакстером. Я встал и подошел к столику, на котором стояла касса и все прочие аппараты, необходимые в деле, включая телефон. Набрал номер «Скорой», не особенно рассчитывая услышать ответ, - но, видимо, «Скорая» работает даже и в такую ночь. Мне пообещали, что немедленно пришлют машину с носилками. И только повесив трубку, я заметил, что мешка с деньгами, приготовленными для отправки в банк, рядом с кассой нет. Он исчез. Я, конечно, бросился его искать - но на самом-то деле я помнил, где я его оставлял!

Я выругался. Каждый грош доставался мне тяжким трудом. Я потел у плавильной печи. Руки и плечи до сих пор ныли от напряжения. Я был разъярен и угнетен одновременно. А вдруг Ллойд Бакстер пожертвовал собой ради этого мешка? Вдруг его ударили по голове, когда он отстаивал мое имущество?

И черная кассета неизвестного содержания пропала тоже. На меня нахлынула волна ярости, знакомая любому, кому случалось лишиться даже не особенно ценного имущества. Пропажа кассеты тоже сильно задела меня, хотя и не настолько сильно, как пропажа денег.

Я позвонил в полицию. Мой звонок их не особенно взволновал. Вот если бы бомбу подложили, тогда да, - а то подумаешь, сумку с деньгами свистнули! Сказали, что утром кого-нибудь пришлют.

Ллойд Бакстер заворочался, застонал и снова затих. Я опустился на колени рядом с ним, развязал галстук, расстегнул пояс и переложил его на бок, чтобы он не задохнулся. На губах у Бакстера виднелись кровавые пятна…

Ночь была холодная - я и то начинал мерзнуть, а каково же Бакстеру! В печи за плотной поднимающейся заслонкой ревело пламя. В конце концов я не выдержал, подошел и наступил на педаль, поднимающую заслонку, чтобы горячий воздух шел в мастерскую и в торговый зал.

Обычно эта печь даже в жестокие морозы давала достаточно тепла, и вдобавок в галерее стоял электрический конвекционный обогреватель, но к тому времени, как за Бакстером приехала «Скорая», я закутал его своим пиджаком и всем, что попалось под руку, и тем не менее он продолжал холодеть.

Деловитые медики, приехавшие на «Скорой», привычно взялись за работу: осмотрели пациента, обыскали и опустошили его карманы, установили предварительный диагноз и завернули его в теплое красное одеяло, чтобы он не замерз окончательно, пока его довезут до больницы. В процессе осмотра Бакстер частично очнулся, но окончательно в себя так и не пришел. Он сонно скользнул взглядом по моему лицу и снова провалился в забытье.

Санитары заполнили какие-то бумаги, заставив меня сообщить им имя Бакстера, его адрес и все, что мне известно о его болезнях (практически ничего). Один из них составлял список всего, что было у него в карманах, начиная от золотых часов «Пиаже» и кончая содержимым заднего кармана брюк: носовой платок, бутылочка с лекарством и стандартный ключ от гостиничного номера с шариком на цепочке, на котором для забывчивых был написан этот самый номер.

Мне даже не пришлось предлагать занести ключ в гостиницу - медики предложили это сами. Я тут же сунул ключ в карман собственных брюк. В принципе, я собирался положить вещи Бакстера в его многострадальную сумку, но на самом деле я в первую очередь рассчитывал переночевать в его номере: медики твердо заявили, что их пациенту придется провести ночь в больнице.