Агата Кристи - Загадочное происшествие в Стайлзе [with w_cat]

— Конечно! Я буду рада, если он придет. Лучше пусть приходит к чаю. Надо будет с ним об этом договориться. Он такой славный! Хотя странный и даже немного смешной. На днях Пуаро заставил меня снять и заново переколоть мою брошь. Сказал, что брошь была неровно приколота!

Я засмеялся:

— Это его мания.

— Правда? Интересно.

Минуты две прошли в молчании, а затем, бросив взгляд в сторону Мэри Кавендиш и понизив голос, Цинтия снова обратилась ко мне:

— Мистер Гастингс! После чая мне хотелось бы с вами поговорить.

Ее взгляд в сторону Мэри заставил меня задуматься. Пожалуй, эти две женщины мало симпатизировали друг другу. Впервые мне пришла в голову мысль о будущем девушки. Миссис Инглторп, очевидно, не оставила в ее пользу никакого распоряжения, но я полагал, что Джон и Мэри, скорее всего, будут настаивать, чтобы она пожила с ними. Во всяком случае, до конца войны. Джон, я знаю, симпатизировал Цинтии, ему будет жаль, если она уедет.

Джон, отлучившийся на некоторое время, вернулся к чайному столу, но его обычно добродушное лицо было сердитым.

— Черт бы побрал этих детективов! — возмутился он. — Не могу понять, что им надо? Шарили по всем комнатам, повытаскивали все вещи, перевернули все вверх дном… Просто невероятно! Наверное, воспользовались случаем, что в доме никого не было. Ну, я поговорю с этим Джеппом, когда увижу его в следующий раз!

— Полно, Пол Прай, — проворчала мисс Ховард.

Лоуренс высказался, что детективам приходится делать вид, будто они активно действуют.

Мэри Кавендиш промолчала.

После чая я пригласил Цинтию на прогулку, и мы медленно побрели к лесу.

— Слушаю вас, — сказал я, как только листва скрыла нас от любопытных глаз.

Девушка со вздохом опустилась на траву и сбросила шляпку. Солнечный свет, пронизывая листву, превратил ее золотисто-каштановые волосы в колышущееся от дыхания ветерка живое золото.

— Мистер Гастингс, — начала она, — вы всегда так добры и так много знаете…

В этот момент у меня мелькнула ошеломляющая мысль, что Цинтия — очаровательное создание, намного очаровательнее Мэри, которая никогда не говорила мне ничего подобного.

— Итак! — крайне благожелательно подтолкнул я ее, видя, что она колеблется.

— Хочу попросить у вас совета. Я не знаю, что мне делать.

— Что делать?

— Да. Видите ли, тетя Эмили всегда говорила, что она меня обеспечит. Полагаю, она забыла или не думала, что может умереть. Во всяком случае, не обеспечила меня и не оставила на мой счет никаких распоряжений. Теперь я просто не знаю, что мне делать. Как вы думаете, я сразу должна отсюда уехать?

— Господи, конечно, нет! Кавендиши не захотят расстаться с вами. Я в этом уверен.

Цинтия заколебалась, потом какое-то время сидела молча, вырывая траву маленькими руками.

— Миссис Кавендиш захочет от меня избавиться, — произнесла она наконец. — Мэри меня ненавидит.

— Ненавидит? — удивился я.

Цинтия кивнула:

— Да. Не знаю почему, но она меня терпеть не может. И он тоже.

— Ну, тут я точно знаю, что вы не правы, — тепло возразил я. — Напротив, Джон вам очень симпатизирует.

— О да… Джон! Но я не его имела в виду. Я говорю о Лоуренсе. Мне, конечно, безразлично, ненавидит он меня или нет, но все-таки это ужасно, когда тебя никто не любит, верно?

— Цинтия, это не так, они вас любят! Уверен, вы ошибаетесь. Послушайте, и Джон, и мисс Ховард…

Цинтия с мрачным видом кивнула:

— Да, пожалуй, Джону я нравлюсь. И, конечно, Эви. Несмотря на ее грубоватые манеры, она и мухи не обидит. Но вот Лоуренс почти никогда со мной не говорит, а Мэри с трудом заставляет себя быть любезной. Мэри хочет, чтобы Эви осталась, даже упрашивает ее, а меня нет, и я… и я не знаю, что мне делать.

Бедный ребенок вдруг расплакался…

Не знаю, что на меня вдруг нашло? Может, подействовала красота Цинтии и золото ее волос? Или радость от общения с человеком, который явно не мог быть связан с преступлением? А возможно, просто искреннее сочувствие к ее юности и одиночеству? Как бы то ни было, я наклонился вперед и, взяв ее маленькую руку, неловко проговорил: