Дороти Девис - Тень предателя

Повернувшись к женщинам и указав рукой на улицу, он начал свою речь:

— Там, на улице, вчера вечером был убит мужчина, хороший, честный человек, учитель. Но никто из вас за этими стенами ничего не видел и не слышал. — Для вящей убедительности он указывал пальцем то на свои глаза, то на уши. Женщины с вниманием слушали его. Тогда он отважился на вопрос: — Вы верите этому?

Обе нерешительно покачали головами.

— И я тоже не верю, — охотно согласился с ними Маркс, — поэтому мне нужна ваша помощь.

Вперед вышла женщина, с которой он заговорил еще на лестнице и в чью квартиру вошел. Она носком поддела подушку, лежавшую на полу.

— Моя свекровь, — сказала она. — Она всегда смотрит в окно — одним глазом туда, а другим в телевизор. — Она указала на телевизор в углу. Другая молодая мамаша, стесняясь, приблизилась и кивком подтвердила слова первой. Миловидная, темнокожая, лет двадцати, она гордилась своей первой беременностью. Странные ассоциации вдруг пришли Марксу в голову, но неясные и нелепые, они тут же развеялись.

— Что видела в окно ваша свекровь? — спросил он.

Женщины переглянулись, обе явно что-то уже знали.

— Два человека на улице. Один говорит другому и тащит его за руку: «Пошли». Но тот не хочет.

Потом кто-то зовет: — «Доктор» и они все вошли в дом. Потом… — Говорившая запнулась и пожала плечами. — …Мама стала смотреть телевизор. А когда появилась полиция, тогда она вдруг вспомнила, что видела в окне и рассказала нам. — Молодая женщина посмотрела на свою подружку, и та, энергично закивав, подтвердила, что все так и было.

— На улице была машина. Люди, которые вошли в дом, приехали на машине?

— Мама ничего об этом не говорила. Может быть, машина тут же уехала?

Невестка, как понял Маркс, считала себя, как бы ответственной за свекровь, ибо говорила от ее имени, и, кажется, говорила правду. Ее показания удовлетворили Маркса, но именно это обстоятельство и насторожило его. Появление Питера Бредли около дома Анны Руссо было бы понятно, если бы там был доктор, или Бредли просто убедили, что он там и что Анна заболела или с ней что-то случилось.

— Это очень важно знать, — сказал он. — Сможет ли ваша свекровь вспомнить, в котором часу это было?

— В котором часу? Я спрошу ее.

До этого Маркс думал, что свекрови нет дома. Он последовал за оживленно тараторящими молодыми женщинами на лестничную площадку. Мальчишки уже испарились.

Женщина, согласившаяся стать его информатором от имени свекрови, сложив руки рупором, крикнула:

— Мама Фернандес!

Даже для многоопытного Маркса это интервью оказалось весьма необычным. Задрав голову, он смотрел на площадку верхнего этажа и на огромную толстую матрону, стоявшую у перил. Он отвечал кивками на ее кивки, вслушиваясь в испанскую речь трех женщин одновременно. После пространного диалога молодая миссис Фернандес, наконец, повернулась к нему и сказала:

— Она не знает.

— Спросите ее, что в это время передавали по телевизору?

Старшая миссис Фернандес, блеснув золотым зубом, на который упал луч солнца, улыбнулась. Она сама без перевода поняла его вопрос. С помощью жестов и выразительных ударов кулаком в воздух она объяснила, что видела на экране телевизора, а затем, перегнувшись через перила, показала два пальца.

— Второй раунд?

— Si! — закивала она, обрадованная тем, что они поняли друг друга.

— Gracias, seňora, Buenas Dias. [5] Спасибо, сеньора. Доброго вам дня. ( исп .)

На этом заканчивались его знания испанского языка, больше он не знал ни слова. Маркс тут же направился к телефону на углу и позвонил. За две монеты он узнал, что второй раунд состоялся в девять тридцать вчера. В десять тридцать матч уже закончился. Как и множество других событий.

Маркс медленно вернулся к Херрингу и обследованию мусорных баков. Здесь уже появилась уборочная машина. При помощи приспособления, похожего на огромный пинцет, она с осторожностью хирурга извлекла очередную порцию мусора, в котором, помимо прочего, оказался окровавленный носовой платок.

Первая лекция в расписании Мазера на вторник в его учебных планах не значилась. Он просто согласился подготовить группу молодых правонарушителей к экзамену по таким дисциплинам, как баскетбол и анатомия женского тела. Он находил, что его аудиторию столь же трудно оскорбить, как и научить чему-либо. Они, возможно, знали, что на каком-то факультете кого-то убили, но убитый был физиком, поэтому они отнеслись к этому известию столь же безразлично, как если бы убили уличного торговца кашмирскими коврами.