Николас Блэйк: Плоть – как трава

— Что ты об этом думаешь? — спросил сэр Джон, дав возможность племяннику немножко поразмыслить над содержанием посланий.

Найджел откровенно признался:

— Все это представляется мне чем-то нереальным. Автор не страдает отсутствием юмора. Забавно, что здесь упомянут король Венцеслав. Уверен, мне понравится человек, который это писал. А вдруг это все просто шутка?

— Я рад был бы так все воспринимать, но О'Браен иного мнения. Потому-то он и прислал эти письма нам…

— А как реагировал на них отважный летчик? — спросил Найджел.

Дядюшка молча протянул ему еще одно письмо:

«Дорогой Стрейнджвейс!

Пользуясь мимолетным знакомством с Вами, прошу Вас заняться делом, которое, возможно, окажется только шуткой. С октября месяца этого года я стал получать второго числа странные письма, которые при сем прилагаю. Я их пронумеровал, чтобы сохранить последовательность. Не исключено, что их автор — сумасшедший или кто-то из моих знакомых, падкий на шутки. Но может случиться, что я ошибаюсь. За свою жизнь я многое повидал. Не стоит тешить себя мыслью о том, что никто не желает тебе смерти. Надеюсь, Ваши специалисты смогут получить кое-какие сведения на основании этих писем, хоть мне кажется все это маловероятным. Мне требуется охрана. Не стоило уединяться, чтобы попасть в общество полицейских. Предпочел бы умного и не очень скучного частного детектива, который бы согласился ко мне приехать и побыть здесь некоторое время. Надеюсь, Вы знаете такого человека. Не согласится ли выполнить эту роль племянник, о котором Вы мне столько рассказывали? Возможно, ему смогут помочь детали, о которых не хочу упоминать в данном письме, поскольку они смутные и неопределенные. Он будет желанным гостем, если приедет на Рождественский вечер, который я у себя устраиваю. Хотелось бы, чтобы он прибыл за день до приезда гостей: двадцать второго.

С неизменным уважением

Ваш Фергус О'Браен.»

— Теперь мне ясно, какого рода работа мне предстоит, — сказал Найджел. — Я с удовольствием туда поеду, если ты решишь, что я достаточно умен для этого и не так скучен. О'Браен показался мне симпатичным человеком. Раньше я считал его выскочкой и неврастеником. Расскажи мне о нем…

Затянувшись своей трубкой, сэр Джон ответил:

— Хотелось бы, чтобы ты сам составил о нем мнение. Его нервы, конечно, сдали после последней аварии. Сейчас он выглядит больным, хоть в нем еще что-то осталось от прежнего Фергуса О'Браена. Рекламой он никогда не интересовался, но, как и большинство известных ирландцев, вел в какой-то степени образ жизни плейбоя. Я имею в виду его стремление обставлять все с определенной долей романтики и сенсационности. К тому же у него, как и у всех ирландцев, завидная память.

Высказав все это, сэр Джон замолк и нахмурился.

— О'Браен чистокровный ирландец или же просто родился в британской части Ирландии? — поинтересовался Найджел.

— Этого никто не знает, поскольку нет никаких данных о его происхождении. Он как-то внезапно появился во время войны в воздушном флоте. Очевидно, это особенный человек, поскольку многие герои-летчики уже давно забыты. А он сумел надолго приковать к себе общественное внимание! Думаю, он по-своему яркая личность, что вызывает интерес его почитателей.

— Ты ведь хотел, чтобы я сам составил себе мнение об этом человеке, — засмеялся Найджел. — Но все же я охотно выслушаю то, что о нем все говорят. Я как-то не интересовался последнее время.

— Думаю, ты уже знаешь все основное. В конце войны у него был такой список вылетов, что любой бы сказал, что он волшебник, если уцелел. Одни говорили, что он искал смерть, другие — что продал душу дьяволу, потому что его самолет, когда он возвращался, часто напоминал решето. А его полет в Австралию! Машина была для этого не пригодна. Он больше ставил заплаты, чем летел. Последнее, что он сделал, спас женщину-ученую Джорджию Кавендиш, чудом приземлившись в дебрях Африки. Правда, после аварии в конце перелета он бросил летать.

— Богатая событиями жизнь! — заметил Найджел.

— Легендарной личностью его, однако, сделало не это. Есть факты, о которых газеты не писали, но они передавались по устному телеграфу.

— Расскажи мне хоть что-нибудь из этой области, — попросил Найджел.

— Говорят, что, поднявшись на высоту 300–400 метров, он всегда надевал домашние тапочки. Эти тапочки сделались так же знамениты, как подзорная труба Нельсона. А его ненависть к штабным офицерам! Однажды в результате нелепого приказа подразделение О'Браена было направлено на задание. Все самолеты, кроме его, были сбиты противником. В отместку он преследовал штабные машины и закидывал их вонючими бомбами собственного изготовления. Тогда-то ему и пришлось покинуть службу. Это было до полета в Австралию, о котором я уже упоминал.