Буало-Нарсежак - В тисках

— Да, спасибо.

Мадемуазель! Звучит как насмешка. Когда она открывала почтовый ящик, ей в голову вдруг пришла мысль, что этому Жервену, как и всем другим, известно о катастрофе, происшедшей в Джибути. Он прочитал список погибших и, следовательно, знает, что Симона в Париже, ведь она наверняка поставила его в известность о планах отца. Если он, конечно, тоже не умер. «Может, я уже вдова», — подумала Марилена, входя в кабину лифта. Ее охватил нервный смех, чуть не перешедший в рыдания. Было бы так хорошо, если бы Филипп остался в Париже! Он бы разделил с ней эту ношу. В конце концов, виноват во всем он.

В кухне Мария резала овощи.

— Все в порядке? — спросила Марилена, снимая перчатки.

— Господин спит в шезлонге. Когда мадемуазель ушла, он очень разволновался. Все время говорил о какой-то женщине, имя я не разобрала: Мария Луиза… Мария и еще как-то… Спрашивал, почему ее никогда нет дома.

— Ну и что вы ему ответили?

— Хотела его успокоить и поэтому сказала, что она скоро придет. Не надо было так говорить?

— Нет, все правильно.

Марилена чувствовала себя настолько обессиленной, что уже ничто не могло испугать ее. Пусть все рушится! Быстрее! Пусть все закончится. Она легла на кровать, задернув шторы, чтобы побыть в темноте. В голове роились мысли и образы, как после слишком крепкого кофе.

Итак, Жервен, Ролан Люсьен, за которого она вышла замуж в Каннах 11 августа 1973 года, знает, что она в Париже. По логике — хотя в этой череде глупейших событий не может быть никакой логики, — по логике он должен дать о себе знать. А может, супруги поссорились вскоре после свадьбы? Марилена вспомнила, что Симона выдвигала всевозможные возражения, когда ее отец заявлял о своем желании уехать во Францию. А ведь ей, напротив, следовало бы радоваться. Но в любом случае Жервен, даже если он рассорился с женой, не может не поинтересоваться ее самочувствием после катастрофы, в которой она чуть не погибла. А вдруг он заявится собственной персоной? Позвонит в дверь? А откроет она?.. Он все поймет с первого взгляда.

Нет. Не с первого взгляда, ведь он ее не знает. Но что ему объяснишь, когда в соседней комнате сидит старик? Не скажешь же этому Жервену: «Я заняла место кузины ради дяди, чтобы он думал, что его дочь жива. Он умер бы от отчаяния, если бы узнал, что она погибла… А теперь, когда вам все известно, бога ради, уходите. Если он поймет, что Симона вышла замуж, не посоветовавшись с ним, его хватит удар, который может стать роковым. Уходите, вы можете его убить».

Что за человек этот Жервен? Может, вполне достойный, способный внять голосу разума. В любом случае рано или поздно ему придется все объяснить. Придуманная Филиппом история расползается по швам. Вся его комбинация рушится, и Марилена, прижав сжатые в кулак пальцы к вискам, с содроганием думала, что она будет вынуждена, возможно очень скоро, исповедоваться незнакомцу, каясь, что поступила дурно, что руководствовалась не только жалостью, но и корыстными интересами. А если она скажет, что к этому ее принудил Филипп, какое он о них составит мнение? Нет. С Жервеном никак нельзя встречаться. Но в то же время надо удостовериться в его существовании. Если по каким-то неведомым причинам он живет далеко, за границей, к чему тогда все эти страдания? Еще несколько недель, если врач не ошибся, или, в худшем случае, несколько месяцев, и они с Филиппом уедут. Жервен потеряет их следы… Но как о нем узнать?..

Если подумать, какой-то способ должен существовать. В голове у Марилены что-то вертелось, но мысль постоянно ускользала. Она встала, прошла в ванную комнату, приложила ко лбу мокрое полотенце. Жервен писал жене, это очевидно, но в Сен-Пьер он отправлял письма до востребования. Он продолжает делать то же самое, когда жена приехала в Париж. Достаточно просто дойти до ближайшего почтового отделения… Жервен ведь не рискнет отправить письмо в дом на бульваре Перейр. О тяжелом состоянии отца Симоны ему неизвестно. Наверняка думает, что письма проходят через него. И потом, Симона, вероятно, ему просто запретила… Один вопрос оставался загадочным, но в целом рассуждение было верным. Но если оно верно, надо идти до конца…

Симона, конечно же, дала мужу номер телефона и новый адрес… Если, конечно, не порвала с ним… Выяснить это невозможно. Но если у Жервена есть номер телефона, он не замедлит позвонить, ведь он наверняка волнуется, а телефонный звонок не представлял для него никакой опасности. Если ответит не Симона, он просто извинится и скажет, что ошибся номером. Марилена вздохнула. Ее и так трудная жизнь становится просто невыносимой. Она посмотрела на часы. Уже шесть часов. Надо покормить дядю, подготовить его ко сну. Она слегка подкрасилась и боязливо направилась в гостиную, где старик, сидя у окна, наблюдал за жизнью, кипевшей на улице. Нарочито манерным голосом она произнесла: