Лори Кинг: Нелепо женское правленье

Тетушка моя, надо сказать, хотя и еврейка по крови, но давно отринула наследие предков и с энтузиазмом новообращенного всячески декларирует свою верность святыням англиканского вероисповедания. В результате ее представления о Рождестве сильно отдают Диккенсом и полуязыческими саксонско-готскими обрядами. Последний год ее так называемого опекунства совпал с первым годом после окончания Великой войны; всеобщий духовный подъем сочетался с материальными и кулинарными излишествами, ибо наконец-то отменили карточки на сахар, масло и мясо. Прикрываясь необходимостью упорной работы, я уклонилась от большей части праздничной программы. Но как быть сейчас, когда пишущая машинка моя смолкла? Остается лишь сбежать. Куда именно? Ну, тут я ни минуты не колебалась: конечно же, к моему другу и наставнику, партнеру и товарищу по оружию, к Шерлоку Холмсу. Скоро я его наконец увижу! Отсюда нетерпение, отсюда ликование.

Презрев осточертевшие шелка с бархатами, я решительно извлекла из шкафа один из проеденных молью костюмов отца. Так, спасенный от чердачных мышей шерстяной свитер уже натянут поверх удобной полотняной рубашки. На руки наденем теплые кожаные перчатки с мягкой подкладкой, косы спрячем под просторную твидовую кепку. Постояла, подумала немного. Все-таки я уезжаю на несколько дней… Мало ли что… Взяла теплый шарф, запасную пару шерстяных носков. Извлекла из-за стенной панели кожаный кошелек с сэкономленными деньгами… Что ж, купюр и монет накопилось немало. Кошель засунула в карман вместе с огрызком карандаша, несколькими сложенными листками бумаги и небольшой книжечкой. Рабби Акива — мой любимый собеседник. Последний взгляд на скромное прибежище — и вот уже я направляюсь к черному ходу, держа в руках башмаки на резиновой подошве.

Родня моя в гостиной развлекалась настольными играми, кое-кто в блаженном полусонном состоянии переваривал обильные дары волхвов. Наткнулась я лишь на багроволикую повариху да на ее затюканного помощника. Эти двое были углублены в приготовление очередной трапезы и лишь рассеянно ответили на мои приветствия. Будучи рачительной хозяйкой, я задалась вопросом: сколько следует платить людям, которые работают в день, когда всем положено отдыхать? А вот и поношенное пальто, спрятанное в шкафу под лестницей. Оставив жарко натопленный, переполненный людьми и эмоциями дом, я полной грудью вдохнула свежий, холодный морской воздух суссекских береговых холмов. Любуясь покидавшим мой рот туманом и прислушиваясь к похрустыванию не успевшего растаять ледка под ногами, я быстро одолела пять миль, отделявших мой дом от коттеджа Холмса. Впервые после окончания семестра в Оксфорде я чувствовала себя свежо и бодро.

Холмса дома не оказалось.

Дверь открыла миссис Хадсон. Мы расцеловались, я похвалила ее вышивку и поинтересовалась, где же ее знаменитый передничек. В ответ старушка проворчала, что передничек — форма служебная, а сейчас мистера Холмса нет и она не на службе. На это я заметила, что тогда ей следовало бы оставаться в переднике круглые сутки, и предложила бросить Холмса ко всем чертям и через неделю перебраться ко мне, вести мое хозяйство. Мы дружно рассмеялись, и добрая старушка поставила чайник на огонь.

— Мистер Холмс уехал в город, — сообщила миссис Хадсон. — Напялил невообразимую кучу самой дикой безвкусицы, обмотался двумя шарфами и увенчал себя драной шелковой шляпой. Подумать только! В город в таком виде! — Осуждающе вздохнув, она предложила мне к чаю лепешки и булочки.

— Булочки уже готовы?

— Есть вчерашние, да я мигом и новых напеку.

— Нет-нет, только не сегодня! Булочки можно подогреть, они на второй день еще и лучше!

Миссис Хадсон не стала настаивать и занялась сервировкой стола. Я тем временем поднялась к Холмсу и осмотрелась в его кабинете. Как я и ожидала, он захватил с собой в город перчатки и штырь для выковыривания камней из копыт. Очевидно, покидая дом, он собирался управлять кебом. Напевая под нос, я вернулась в кухню.

Сплетничая, мы с миссис Хадсон разогрели булочки. Время протекло незаметно, и вот я уже направляюсь на вокзал, чтобы успеть на поезд 16.43 на Лондон. Желудок отягощают булочки с маслом и джемом, пара анчоусов, два куска рождественского торта, в кармане — сухой паек в вощенке.

Иной раз я удивлялась, почему столь внимательный и наблюдательный народ, как железнодорожные служащие, вот, скажем, дежурный по станции или кассир, не обращали внимания на парочку весьма странных персонажей, разного пола и возраста пассажиров, появляющихся на платформе как вместе, так и поодиночке. Лишь в прошлое лето я поняла, что жителям нашего городка и в голову не приходило сопоставить нескладного парня с какой-то местной фермы с девицей в твидовом платье и шляпе «колоколом», ездившей в течение учебного года в Оксфорд и иногда покупавшей булочки и пирожные, а то и пинту «горького» у местных торговцев. Полагаю, что, появись в городке репортер «Ивнинг стандарт» и предложи он местным жителям сотню фунтов за сведения об их соседе, знаменитом детективе, журналист лишь увидел бы озадаченные физиономии и услышал недоуменные вопросы: а кого это он имеет в виду?