Джорджетта Хейер - Предательский кинжал

— Будто прямо из магазина, — проворчал Колволл. — Почти как новый, только несколько царапин. Никто из моих людей не мог уничтожить никаких отпечатков, за это я отвечаю!

— Я этого и не предполагал. Этот портсигар тщательно вытерли.

— Ну, тогда конец! — сказал Колволл. — Вы считаете, его положили в комнату, чтобы бросить подозрение на молодого Хериарда?

— Да, что-то в этом роде, — ответил Хемингей. — Одно ясно: сам он его там не оставлял.

— Значит, он ни при чем, — с сожалением протянул Колволл. — Должен сказать, я все время думал, что это он. Несколько удручает, правда?

— Я бы так не сказал, — ответил Хемингей, к которому, казалось, вернулось хорошее настроение. — На самом деле, я считаю, это очень многообещающее развитие дела.

— Не понимаю, как так, — Колволл с изумлением посмотрел на него.

— Я уже было подумал, что в этом деле виновный не допустил ни одного промаха. Ну вот, он его допустил, — сказал Хемингей, вытягивая обвиняющий палец в сторону портсигара. — Так же, как многие до него, которые пытались быть слишком умными. Думаю, он подбросил портсигар без предварительной репетиции. Если бы он подумал об этом, когда разрабатывал остальные детали, мы бы нашли на портсигаре отпечатки пальцев Стивена. Можно считать, мисс Дин говорит правду, она действительно положила портсигар на стол рядом с собой. Наш неизвестный друг увидел его там и решил, что это прекрасная улика против Стивена. Он взял его и, может быть, сунул в карман. Он либо забыл, что нельзя трогать его голыми руками, либо у него не было времени взять его через платок. Но когда пришел момент подбросить его, такой человек не мог забыть про отпечатки пальцев. Он старательно, как следует протер его. Все это восстановило мою уверенность в изначальной глупости убийц. Они всегда рано или поздно срываются, хотя должен признать, этот умнее многих.

— Все это прекрасно, но не понимаю, как это вам поможет.

— Кто знает? — сказал Хемингей, снимая портсигар с подставки и рассматривая его любящим взором.

— Что вы собираетесь с ним делать? — спросил Колволл.

— Вернуть его Стивену, — невозмутимо ответил Хемингей.

— Вернуть?

— Да. И посмотреть на результаты.

— Каких результатов вы ждете? — спросил Колволл растерянно.

— Не имею ни малейшего представления, но надеюсь, они будут обнадеживающими, потому что это дело начинает действовать мне на нервы.

— Да, но я не понимаю…

— До сих пор, — прервал его Хемингей, — всем было ясно, что фаворитом на этих скачках является молодой Хериард. Настоящего убийцу такое положение дел в высшей степени устраивало, оно не требовало никаких дополнительных усилий с его стороны. Ему надо было только затаиться и держаться естественно. Теперь я хочу, чтобы стало известно, что я уже не подозреваю Стивена. Первый ход сделан. И если я что-нибудь понимаю в том, как устроены мозги у убийц, то я должен увидеть интересную реакцию.

Сержант Вер вернулся от Галлоувея и с унылым видом сказал своему шефу, что все обстоит так, как они и предполагали. Галлоувей взял ключ с собой, он даже сейчас висит на крюке на кухне.

— Так что не похоже, чтобы наш парень пролез через окно, — сказал он. — Думаю, что и вы не обнаружили ничего новенького, сэр?

Когда он узнал, что обнаружил инспектор, то заинтересовался, но был склонен согласиться с Колволлом, что помимо вычеркивания одного из подозреваемых, навряд ли это сильно поможет в чем-нибудь еще.

— Если вы меня спросите, сэр, я скажу, что человек, который все это сделал, не того сорта, чтобы терять голову, — сказал сержант.

— Я тебя не спрашиваю, но ты волен иметь собственное мнение, — ядовито заметил Хемингей. — У меня уже есть доказательство того, что он может сделать глупость. А теперь мы посмотрим, не может ли он немного струсить. До сих пор все было так, как хотел он, теперь будет так, как хочу я, посмотрим, насколько ему это понравится.

— Вы снова собираетесь туда сегодня вечером, сэр?

— Нет, — сказал Хемингей. — Не собираюсь. Самое время немного подумать в тишине, и пусть эта компания в особняке погадает, что у меня на уме. Ничто так не расшатывает нервы, как ожидание.

Сержант усмехнулся.

— Вы, конечно, и не вспомните в этой тишине об индейке, которая жарится в "Голубой собаке", шеф? — осмелился произнести он.

— Если я еще услышу от тебя разговоры вне субординации, — сурово сказал Хемингей, — я найду тебе работу в особняке, она задержит тебя там до полуночи. Думаю я вовсе не об индейке.