Джорджетта Хейер - Предательский кинжал

Глаза инспектора вспыхнули.

— Вы когда-нибудь читали историю о лягушке, которая лопнула? — спросил он зловеще.

— Нет, — ответил Старри, прямо глядя ему в глаза.

— Вам необходимо прочитать, — сказал инспектор.

Старри поклонился.

— Я учту это, если когда-нибудь у меня будет свободное время, — сказал он, и по всем правилам, как вынужден был признать Хемингей, удалился.

— Мне жаль тебя, парень, — сказал Хемингей сержанту. — Похоже на то, что тебе придется поехать к этому Галлоувею и узнать, не держит ли он ключ при себе. Но сначала я посмотрю на это место.

Они вместе вышли из дома и прошли по тающему снегу к конюшне. Рядом с конюшней помещалось современное здание гаража с комнатой наверху для шофера. Довольно развалившаяся постройка, расположенная под прямым углом к гаражу, встретила их закрытыми дверьми с угрожающего размера замком и маленькими окнами, густо покрытыми пылью и паутиной изнутри. Через одно из них видна была комната для упряжи; через другое инспектор смог разглядеть ограниченную часть конюшни и лежащую вдоль стены внушительную лестницу, достаточно длинную, чтобы достать до верхнего этажа особняка.

Пощупав под порогом, поискав тайник под нависающей крышей и даже обыскав два сарая с горшками и теплицу, инспектор отказался от поисков ключа и внимательно осмотрел окно в конюшню. Это было небольшое двустворчатое окно, и хотя не требовалось большого умения, чтобы просунуть острие ножа между двумя его половинами и отодвинуть задвижку, даже самый большой оптимист отказался бы от такого предположения. Было ясно, что окно давно не открывали. Это доказывала не только непотревоженная пыль, но и паутина огромных размеров и глубокой древности, висевшая изнутри.

— Теперь, — сказал Хемингей, — мы обнаружим, что садовник носил при себе ключ со вчерашнего полудня. Хорошенькое это дельце!

Пряча улыбку, сержант сказал:

— Я считал, вы любите запутанные дела.

— Верно, — ответил Хемингей. — Но я люблю, когда есть за что уцепиться! А здесь каждый раз, когда я думаю, наконец-то я что-то нащупал, оно выскальзывает у меня из рук, как в плохом сне. Готов съесть собственную шляпу, если в комнате есть раздвижная панель; готов поспорить, что не было никаких махинаций с ключом; а теперь вроде бы выясняется, что и окна тоже не трогали. Просто колдовство какое-то, или я уже разучился работать.

— Да, дохлое дело, — согласился сержант. — Дымовая труба не подходит, я думаю?

Инспектор бросил на него неприязненный взгляд.

— Или крыша? — предположил сержант. — Над спальнями чердак, есть слуховые окна. Может быть, спустились с чердака над комнатой мистера Хериарда и добрались до его окна?

— Этого не может быть, — сердито сказал Хемингей. — Я уже даже об этом подумал, что свидетельствует о моем состоянии, потому что я никогда не встречал более идиотской идеи. Тебе надо ехать и расспросить этого садовника, но сначала завези меня в участок.

— Хорошо, сэр. Но я не могу отделаться от мысли, что все это время ключ был при нем.

— Разумеется, если это не так, я упаду в обморок, — ответил Хемингей.

Они ехали в участок в подавленном молчании. Хемингей сошел и проследовал в здание. Инспектор Колволл подкреплялся очень крепким чаем, и Хемингей с благодарностью принял чашку этого напитка.

— Как у вас дела? — спросил Колволл.

— Никак, — честно признался Хемингей. — Это напоминает мне лабиринт в Хэмптоне. Неважно, какой путь выбрать: всегда приходишь к тому месту, с которого начал. Мне кажется, я пытаюсь поймать настоящего Гаудини. Наручники и закрытые сундуки — ничто для такой птицы.

— Должен сказать, я с радостью передал вам это дело, — признался Колволл. — Честно говоря, расследования — это не мой хлеб.

— К тому времени, как я прорвусь через это, оно перестанет быть моим тоже, — сказал Хемингей, потягивая чай. — У меня не меньше четырех верных подозреваемых, три возможных, и у всех нет алиби, и почти у всех жизненно важные мотивы, и будь я проклят, если могу обвинить одного из них.

— Четыре верных подозреваемых? — спросил Колволл, прокручивая это в уме.

— Молодой Стивен, его сестра, Мотисфонт и Ройдон, — сказал Хемингей.

— Вы не считаете, что это могла сделать светлая молодая леди?

— Я отметил ее, как возможную, но сам я не поставил бы на нее ни пенни.

— А кто другие возможные подозреваемые, если вы не возражаете против моего вопроса?

— Лакей и дворецкий.

Колволл выглядел несколько изумленным.