Пьер Сувестр - Пустой гроб

Жюв путался в словах, но мысль его была ясна; Амели Дро невесело улыбнулась.

— Вы опасаетесь, — спросила она, — что я пришла просить за мужа или за любовника?

— Именно так, сударыня.

Амели Дро вскочила, в гневе срывая с себя перчатки и сама не сознавая, что делает.

— Господин Жюв, — воскликнула она, — боюсь, вы превратно истолковали цель моего визита.

Хриплым голосом, таившим немало боли и невыплаканных слез, Амели Дро продолжила:

— Перед вами не просто женщина, сударь, перед вами мать. Пришла я не за тем, чтобы просить вас пощадить моего мужа или сжалиться над моим любовником. Мне кажется, я одинаково ненавижу их обоих. О, поверьте, пришла я не ради них — ради сына; верните мне его.

«Она говорит чистую правду! — встрепенулся Жюв. — Единственное, что она хочет — вернуть ребенка».

— Не огорчайтесь, сударыня, — ответил Жюв встревоженной матери, — я верну вам сына, я вырву его из рук вашего мужа…

Об остальном Жюв счел за лучшее умолчать.

В конце концов, как знать? — может статься, Амели Дро — искусная комедиантка? Ее вполне мог прислать Себастьян Перрон или Поль Дро, чтобы выведать планы Жюва.

Жюв не любил раскрывать карты перед теми, кто был у него на подозрении, поэтому он был краток:

— Я поклялся распутать это дело, сударыня, а я — человек слова: чтобы вернуть вам сына, я не остановлюсь ни перед чем.

С минуту Амели Дро и Жюв молчали. Молодая дама опустила глаза, по лицу ее нетрудно было догадаться, какая страшная битва разгорелась у нее в душе.

Амели Дро явно колебалась: может ли она полностью довериться Жюву? Сыщик, от которого не укрылись ее сомнения, решил помочь своей собеседнице.

— Не могли бы вы, сударыня, — заговорил Жюв, — сообщить мне какой-нибудь наводящий факт, неизвестную мне деталь? Кого вы подозреваете — мужа или любовника? Кто из них, по-вашему, виновен?

Этих слов оказалось достаточно, чтобы горечь, переполнявшая сердце несчастной матери, выплеснулась наружу — об осторожности она больше не думала.

Она так старалась быть сдержанной, старалась подавить усилием воли обуревавшее ее смятение! Стоило ли так терзать себя, длить эту невыносимую пытку?

— Вы хотите знать, господин Жюв, кого из них я обвиняю? — с жаром заговорила Амели. — Я обвиняю их обоих, оба они бессовестно меня обманывают.

Рыдание сдавило ей грудь. На секунду она умолкла, потом овладела собой, заговорила снова — уверенно, не колеблясь, точно размышляя вслух.

— Господин Жюв, я пришла помочь вашему расследованию и вот что я скажу вам: мой муж и мой любовник — оба жалкие трусы, оба они негодяи, и нужно им только одно — мои деньги.

От удивления Жюв потерял дар речи, он терялся в догадках: что значило это обвинение? Амели Дро тем временем продолжала:

— Вчера днем, господин Жюв, мне нанес визит мой любовник. Этот подлец валялся у меня в ногах и умолял дать ему сто тысяч франков… Он клялся, будто эта сумма необходима, чтобы вернуть мне сына.

Задыхаясь от волнения, Амели достала батистовый платочек и промокнула капли холодного пота, выступившие у нее на лбу. Не дав Жюву вставить ни слова, она заговорила снова:

— Я отказалась дать ему эти деньги; происшедшее было так омерзительно, что я подумала, будто до дна испила чашу стыда… Я ошиблась, господин Жюв. Мужа в тот вечер дома не было, возвратился он поздно, ближе в полуночи; не смыкая глаз, лежала я на диване — обессиленная, в полном отчаянии; если бы в ту минуту муж проявил ко мне хоть каплю жалости, я многое смогла бы простить и, наверное, никогда больше не изменила бы ему. Увы, господин Жюв, муж подошел ко мне, но даже не заметил, что со мной происходит; страшно взволнованный, он кинулся мне в ноги и, точно вторя моему любовнику, стал просить у меня сто тысяч франков, обещая вернуть сына.

Ломая руки, Амели Дро заплакала навзрыд — так плачут от сильного горя и уязвленного самолюбия. На миг мать, оплакивающая сына, исчезла, уступила место женщине, которая стыдится мужа и презирает любовника.

— Негодяи! — восклицала она. — Не знаю, что теперь и думать, чему верить… оба просили у меня одну и ту же сумму, оба пытались меня шантажировать, если уж называть вещи своими именами!.. «Дай мне сто тысяч, и я найду твоего сына», — так сказал Поль Дро. «Дай мне сто тысяч, и мы отыщем Юбера», — пообещал Себастьян… Что мне делать, господин Жюв?.. Что делать? А вдруг эти двое вступили в чудовищное сообщество, сговорились ради бесчестной сделки и в надежде заполучить мои деньги задумали страшное мошенничество: отнять у меня Юбера, а потом принудить выкупить его — выкупить у них.