Грегори Макдональд - Карнавал Флетча

– Мне нравится Нью-Джерси, – вступилась за бога Лаура. – Это там, где Пенсильвания? Я так и думала.

– Если уж нельзя осознать будущего, к которому идет мир, не поняв Бразилии, – продолжал Флетч, – я хотел бы узнать побольше о прошлом вашей страны. Признаю, я приехал в Бразилию довольно неожиданно для самого себя, без должной подготовки, но, оказавшись здесь, я ничего не смог узнать об истории Бразилии. Даже отец Лауры...

Лаура хихикнула и положила руку на бедро Флетча.

– У Бразилии нет прошлого. Поэтому мы такие загадочные.

Марилия коротко глянула на Лауру.

– Вы знаете, что такое queima de arguivo?

Подошел ребенок-нищий и положил перед каждым по орешку.

Лаура рассмеялась.

– Не так давно бразильский самолет упал на автостраду. Такое могло случиться с любым самолетом. Через несколько минут появилась специальная команда и начала закрашивать бразильские опознавательные знаки на фюзеляже. Это наш способ предотвращать то, что уже произошло.

– Это означает «сжигать архивы», – добавила Марилия.

– Вернее, «заметать следы», – поправила ее Лаура. – Это бразильский образ жизни. Поэтому мы такие свободные.

– Такое случалось не раз, – продолжила Марилия. – К власти приходит новое правительство. Отметая все, что делалось до него, оно отдает приказ уничтожить все документы прежних правительств. И мы начинаем новую жизнь, как после отпущения грехов.

– Мы – нация анархистов, – рассмеялась Лаура. – Мы все анархисты.

– История любой страны наполнена постыдными поступками. Мы предаем огню свидетельства бразильского стыда, а пепел рассеиваем по ветру, – заключила Марилия.

Стоящий рядом со столиком маленький эльф, ребенок лет шести, неодобрительно переводил взгляд с одного на другого. Они не ели орешки.

Марилия надела солнцезащитные очки и откинулась на спинку стула.

– Давайте, Флетч.

Флетч съел орешек.

Мальчишка-нищий мгновенно подскочил к нему с полным кульком.

Флетч достал из теннисной туфли пачку крузейро и заплатил ему за орешки. Раскрыл кулек и предложил его Марилии.

Она покачала головой.

– Вы тоже практикуете queima de arguivo? Вы в Бразилии, чтобы «сжечь архивы»?

– Многие, наверно, приезжают сюда по этой причине.

– Тем самым он становится бразильцем, – ввернула Лаура. – Почетным бразильцем.

– Поэтому-то вас и невзлюбил отец Лауры?

– Мой отец любит его, – возразила Лаура. – Любит. Дело лишь в том...

– Ее отец – ученый, – пояснил Флетч. – Профессор университета. Поэт.

Уже дюжина детей-нищих столпились вокруг Флетча, что-то нашептывая ему.

– Ну разумеется. Отавью Кавальканти. Я хорошо его знаю. Лаура чуть ли не моя племянница. Здесь, в Рио, ей следовало остановиться у меня.

– Он не выносит североамериканцев. Я – североамериканец.

На тротуаре, у самого бордюрного камня, застыла старуха, по виду сущая ведьма. Длинное, бесформенное белое платье, черные мешки под глазами, похожие еще на одну пару глаз. И всеми четырьмя глазами она уставилась на Флетча.

– Это не совсем верно, – улыбнулась Лаура. – Флетчер может приехать в Бразилию, может сидеть в этом кафе, пить карану, смотреть на проходящих мимо женщин. Моему отцу не разрешено посетить Соединенные Штаты Америки, читать свои стихи в Колумбийском университете. Вот чего он не приемлет.

– Я читал стихи вашего отца, – заметил Флетч. – Он говорит от лица простого человека.

Старуха в белом смотрела на Флетча, словно тот свалился с луны.

– Есть и еще кое-что, – Лаура уселась поудобнее. – Ты должен это признать, Флетч.

– Что же это? – спросила Марилия.

– Мой отец полагает, что Флетч не видит отличий в жителях Бразилии.

– Нигде нет такого единообразия, как в Бразилии, – ответил Флетч. – Мне это нравится.

– Это не единообразие... – Лаура тревожно глянула на Марилию.

– О да, – кивнула та.

– Мой отец говорит, что Флетч пытается понять бразильцев через людей, которых он знал раньше. Он не может увидеть другую нашу сторону.

– Я многого не понимаю.

– Ты многого не принимаешь.

Флетч широко улыбнулся.

– Многое недоступно моим глазам.

– Мой отец... – Лаура на мгновение запнулась. – Мой отец любит Флетча. Говорит, что как личность он удивительно открытый.

– Для североамериканца, – ввернул Флетч.

– Вы не сможете понять Бразилию, – глаза Марилии скрывались за темными стеклами очков. – Бразилия пускает к себе воров. Соединенные Штаты Северной Америки отказываются принять ученых и поэтов, которые борются за права простого человека.