Реймонд Чандлер: Вечный сон

Подобный «самоплагиат», думается, вполне допустим. Однако в 1945 году он прочел опубликованный неким Реймондом Маршаллом роман «Реквием по блондинке» и обнаружил там прямые заимствования из своих книг и из книг Хэммета. Выяснилось, что Реймонд Маршалл, он же Рене Реймонд, в настоящее время более известный знатокам детективного жанра как Джеймс Хэдли Чейз, плодовитый английский беллетрист, автор многих кровавых детективных историй, действие которых происходит в США, изучал жизнь этой страны по энциклопедиям, картам, словарям сленга и… книгам американских писателей. Плагиатору пришлось принести свои извинения в печати и выплатить соответствующую сумму…

«Прощай, любимая» (1940) — второй роман Чандлера, и его действие происходит, естественно, в Лос-Анджелесе. То, что в романе называется Бей-Сити, на самом деле — Санта-Моника, один из районов Лос-Анджелеса, где в свое время жил писатель.

Рассказывая в своих книгах о «преступном» Лос-Анджелесе, Чандлер выступил в роли своеобразного пророка. В наши дни, по свидетельству английского журнала «Экономист», Лос-Анджелес оставил по числу убийств далеко позади такой классический центр преступности, как Нью-Йорк.

Одновременно с романом «Прощай, любимая» Чандлер писал и «Блондинку в озере». Окончив первую вещь, но не дописав вторую, он принялся за «Высокое окно», которое завершил в 1942 году, а годом позже увидела свет и «Блондинка в озере». Высокая требовательность к себе сочеталась у Чандлера с какой-то неуверенностью в своих силах — даже в пору его высшего творческого расцвета.

Быть может, из-за этой неуверенности в себе и в своей способности обеспечивать постоянный заработок чисто литературным трудом Чандлер согласился подписать контракт с одной из голливудских студий и стал штатным сценаристом на фиксированном окладе. Его наняли на тринадцать недель — каждый день с девяти до пяти он должен был проводить на студии. В Голливуде его ценили как большого мастера диалога. В самом деле, мгновенный, как уколы рапир, обмен острыми репликами — важнейшая черта манеры Чандлера-романиста. Он, кстати, не возражал против того, чтобы по его романам ставились фильмы (многие его романы экранизировались, и некоторые дважды), но сам он никогда не выступал как автор сценария (одним из авторов экранизации «Вечного сна» в 1944 году был Уильям Фолкнер) и в целом относился к Голливуду критически и иронически. Наблюдая однажды возвращение с обеда группы руководителей студии, он заметил: «Они напоминали верхушку чикагских гангстеров, прибывших на зачтение смертного приговора поверженному сопернику. Внезапно меня озарило, что существует какое-то странное — психологическое и духовное — родство между операциями большого бизнеса и рэкетом. Одинаковые лица, с точно таким же выражением, те же манеры. Одинаковый стиль одежды и те же подчеркнуто медлительные ленивые движения» [13] Как отмечают советские исследователи, «по некоторым данным, размер капиталовложений мафии в кинобизнес колеблется от 10 до 20 процентов» (Т. Г. Голенпольский, В. П. Шестаков. США: Кризис духовной жизни. М., «Мысль», 1982). .

Чандлеру, человеку живого творческого ума, был органически чужд тот дух коммерции, что царил в Голливуде, где искусство приносилось в жертву конвейеру, изготовлявшему сверхприбыльный товар. По этому поводу Чандлер писал: «Главная трудность работы состоит в том, что те люди, с кем вы имеете дело на студии, в свою очередь подчинены нью-йоркской иерархии, которая не имеет ни малейшего отношения к созданию фильмов, но занимается их рекламой и демонстрацией. Для них фильм — такой же продукт производства, как банка консервов».

Чандлер отразил Голливуд в своих произведениях. В романе «Сестренка» есть ряд эпизодов, в которых Марло по ходу сюжета оказывается в мире кино. Остро гротескны и образ главы рекламного агентства, торгующего актерами, как товаром, и владельца студии, не интересующегося ничем, кроме своих доходов и собак.

Детективный роман в XX веке, особенно после второй мировой войны, превратился в такой же товар, производимый серийным способом, что и голливудские ленты. Способствовало этому превращению немало причин — в том числе и традиционное отношение к детективу как жанру «низкому», «второсортному» по сравнению с «настоящей литературой». В самом деле, детектив строится на определенной модели-формуле, далеко отходить от которой не смеют даже реформаторы жанра. Трудно себе представить детектив или «триллер» без преступника и преступления, без того, кто хочет добраться до истины и восстановить справедливость: будь то полицейский, частный детектив или же сыщик-любитель. Конкретных воплощений триады «преступник — преступление — расследователь» великое множество. Обобщенную схему того типа детектива, что определяется как «крутой», дает американский критик Жак Барзен: «Рассмотрим грубую схему: частный детектив, как правило безденежный, мало кому известный, принимается в одиночку и часто даже без гонорара расследовать убийство какой-то несчастной жертвы — мужчины или женщины, не имеющих близких друзей. Эта попытка приводит героя к столкновению с безжалостным преступным синдикатом или с коррумпированной группировкой городских заправил, а то и с тем и другим одновременно. Пока он ищет доказательства преступления, ему грозят, мешают, опаивают наркотиками, в него стреляют, пытают, но усмирить героя так и не удается. В различных вариациях этого типа детектив потребляет немалое количество виски и одновременно оказывается готовым и к схватке, и к мимолетному роману. На его делах это не сказывается: он гарантированно непобедим. Пули противников минуют его, его же собственные — особенно в последних кровавых сценах — обязательно достигают цели. И несмотря на эту изнурительную физическую гонку, герой находит все же время и ему достает ума — не пользуясь, кстати, записями или логическими умозаключениями — найти несоответствия, понять мотивы преступления и разоблачить преступника» [14] Jacques Barzun. The Illusion of the Real. — In: The World of Raymond Chandler. Weldenfield and Nicholson. L., 1977, p. 161. . Остроумная и точная модель Барзена вполне применима к произведениям Чандлера. Любопытно, что обычное состояние Марло — ожидание. В романе «Прощай, любимая» ожидания, может быть, меньше, чем в «Сестренке» или «Долгом прощании», но эта ситуация снова и снова возникает на страницах романов: герой-расследователь сидит в своей неказистой обшарпанной конторе, набивает трубку или гасит сигарету в пепельнице, где уже и так полно окурков, прихлебывает виски и ждет телефонного звонка…