Морис Леблан - Графиня Калиостро

Время близилось к девяти вечера.

«Если я выберусь отсюда к одиннадцати, — размышлял Рауль, — уже в полночь успею поужинать в Лильбонне. К трем часам утра буду уже у Святых камней, а на заре — все сокровище монахов у меня в кармане. Да! Именно у меня! В услугах братьев Корбю я не нуждаюсь…»

Но и в половине одиннадцатого его положение ничуть не изменилось. Какими бы слабыми ни казались узлы веревок на его теле, они все же очень плохо поддавались его усилиям. Рауль начал терять терпение. И вдруг… по крайней мере так ему показалось… послышался легкий шум, который отличался от всех прочих ночных звуков. Он не нарушал ночную тишину, но отчетливо выделялся, как яркое пятно на густом однообразном фоне.

«Может, действительно, только показалось?»

Звук повторился. Теперь Рауль мог поклясться в этом. И доносился он из-за открытого окна.

Одна из ставней чуть качнулась. Рауль наблюдал за Боманьяном. Тот, затаив дыхание, вглядывался в темноту и вслушивался в тишину.

Внезапно Леонар проснулся, встревоженно оглядел комнату и, успокоившись, вновь погрузился в сон. Звук повторился. Казалось, из-за оконного занавеса кто-то внимательно следит за малейшим движением их тюремщика. К какой драме готовились на этой сцене? Дверь была закрыта. Кто же мог быть за нею? Крестьяне… Или браконьер?… Новая ли эта угроза? Или подоспела помощь? Но от кого? Может быть, это кто-то из друзей Боманьяна? Или какой-нибудь бродяга-полуночник?

В этот момент перед Раулем мелькнул женский силуэт. Еще не видно было ни лица, ни прически, ни деталей туалета, но Рауль уже знал, что этой женщиной могла быть только Кларисса д'Этиг.

Сердце его наполнилось неведомым доселе чувством. Жозефина Бальзамо ошиблась, считая Клариссу всего лишь робкой девочкой, неспособной дать отпор.

Кларисса же, превозмогая страх и возрастающую тревогу, ждала ночи. И теперь она решилась на невозможное ради спасения того, кто предал ее столь жестоко.

Проникнув в окно, она замерла на месте. Леонар сидел к ней спиной. Она поравнялась со спящим тюремщиком.

Кинжал Жозефины Бальзамо покоился на стуле. Она взяла его. Собиралась ли она нанести удар? Рауль вздрогнул. Лицо девушки исказила яростная решимость.

Их взгляды встретились, и она повиновалась молчаливому приказу его глаз. Рауль наклонился вперед, чтобы ослабить веревку, привязывавшую его к стулу. Боманьян повторил его движение.

Осторожно приподняв веревку, Кларисса коснулась ее лезвием. Удача была на их стороне: враг не просыпался. Фортуна могла отвернуться, и тогда Кларисса вынуждена была бы убить его. Не спуская с тюремщика глаз, она склонилась к Раулю и освободила его руки от пут.

Еле слышно он выдохнул:

— Дай мне нож.

Она опять повиновалась, но чья-то рука опередила его. Боманьян, который еще так недавно притворялся спящим, выхватил оружие, чтобы избавиться от веревок.

В бешенстве Рауль схватил его за руку. Если Боманьян сумеет освободиться и убежать прежде него, то все надежды на сокровище будут утрачены!

Схватка была отчаянной и бесшумной. И тот, и другой изо всех сил стремились овладеть оружием и при этом не разбудить Леонара.

Дрожа от страха, Кларисса на коленях умоляла обоих прекратить борьбу. При этом она время от времени поддерживала то одного, то другого, предохраняя их от шумного падения на пол.

Какой бы легкой ни была рана Боманьяна, она неизбежно сокращала его сопротивление…

И в этот момент Леонар пошевелился. Левое веко его приподнялось, и пробудившийся глаз устремился на возникшую в ночном сумраке картину: перед коленопреклоненной Клариссой д'Этиг в смертельной схватке сплелись два разъяренных пленника.

Имея возможность раз и навсегда покончить со своими врагами, тюремщик равнодушно смотрел на пленников и даже не пытался пристрелить их из револьвера в упор. Леонар ничего не видел. Его недреманное око не сумело пробудить его сознание. Он спал.

Веко медленно опустилось.

Рауль разрезал последний узел, встал и тихо прошептал Клариссе:

— Иди первой… Спасайся…

— Нет, — движением головы девушка указала на Боманьяна. Жест, исполненный благородства и милосердия, напоминал об участи несчастного, оставленного на произвол мстительного Леонара.

Рауль настаивал. Но девушка была непреклонна.

— Она права, — прошептал Рауль и протянул нож своему врагу. — Будем вести игру честно. Но отныне у каждого свой жребий…

Кларисса первой выпрыгнула в окно, Рауль последовал за нею.