Жюль Лермина - Сто тысяч франков в награду

— Это он! Убийца!.. — воскликнул тот.

— Убийца? Я убийца? Вы знаете, кому это говорите?

— Отлично знаем, потому так и действуем… ну, теперь вставайте и марш.

— Вы употребили эпитет, который я нахожу оскорбительным, о чем и заявлю вашему начальнику, — в гневе воскликнул Паласье.

— Потише, не бунтовать!

И Паласье на глазах у любопытных провели в одну из зал вокзала. В этой зале были две личности, которые пристально следили за всем происходившим.

— Этот? — спросил жандарм одного из них.

— Да, это он.

— А! Граф Керу! — вскрикнул Паласье. — Вас само Провидение послало, чтобы выручить меня! Чтобы меня выпустили на свободу… и поскорее, если хотите, чтобы они не удрали… пусть приготовят экстренный поезд… торопитесь!

Граф Керу, обращаясь к Сильвену, сказал:

— Не сумасшедший ли он?

— Я? Сумасшедший? — переспросил Паласье. — Вы бы не то сказали, если бы знали, кого я преследовал!..

— Вы объяснитесь в Париже.

— Хорошо, пусть в Париже… Однако позвольте вам все-таки сказать, господин Керу, что если я хотел уехать этим поездом, то только потому, что кое-кто на нем бежал в Лондон…

— Кто же?

— Ваш племянник, Губерт де Ружетер… и с ним женщина…

— Женщина! Какая женщина? Ваша дочь, которую он похитил?

Паласье расхохотался:

— Моя дочь! У меня никогда не было дочери!..

— Но кто же эта женщина? Кто же она?

Странное предчувствие охватило графа Керу. Паласье продолжал тоном, в котором звучала ирония:

— Все объяснится в Париже, милостивый государь. Вы так сами хотели… тем хуже для вас. Ну, жандармы, я ваш пленник, делайте свое дело.

С этой минуты Паласье не раскрывал рта. Граф Керу и Сильвен сели в другое отделение вагона.

— Это и есть человек, которого вы видели в замке Трамбле?.. — спросил Сильвен.

— Да, это он. Я не могу ошибиться…

— И через несколько мгновений после этого свидания произошло покушение на вашу жизнь… Я не знаю, быть может, я ошибаюсь, но этот человек не кажется мне способным на убийство…

От Вильбруа доктор Бонантейль вышел в полном душевном смятении. Как доктор, он обязан был хранить доверенную ему тайну. Если бы эта женщина из таинственного дома была действительно куртизанкой, той самой Наной Солейль, которую искал взбалмошный американец, Бонантейль мог бы успокоить свою совесть, заставив действовать господина Вильбруа. Но все оказалось совсем иначе, и доктор не знал, на что решиться. Он был убежден, что эта женщина не имела ничего общего с Наной Солейль, а следовательно, и с господином Вильбруа. Сомнений не оставалось, Бонантейль был слишком хорошим физиономистом. Но что его поражало и озадачивало, так это необъяснимое совпадение двух обстоятельств: Губерт де Ружетер похитил незнакомку, и в то же время Вильбруа приписывал ему исчезновение Наны Солейль. К тому же не было ли странным это удивительное сходство двух женщин, которое могло легко обмануть поверхностного наблюдателя?

Доктор Бонантейль, как человек опытный и спокойный, справедливо рассудил, что время расставит все по местам. Чтобы вернуть себе утраченное спокойствие, доктор решил погрузиться в работу. Разве не нес он ответственность за Аврилетту? Наконец, если он ее вылечит, разве это не отразится на незнакомке, которая по странному стечению обстоятельств была отравлена тем же ядом?

Итак, доктор заперся в своем кабинете, не один, потому что там лежал Паком, также ставший пациентом доктора. Достойное животное и не собиралось сопротивляться тем экспериментам, которые доктор намеревался произвести над ним, по очень простой причине: прием манкона окончательно лишил пса сознания. В продолжение целого дня доктор пытался вывести собаку из того оцепенения, в которое она была погружена. Вечером, когда Бонантейль вошел в спальню, чтобы отдохнуть, на лице его сияла улыбка, ясно говорившая о том, что доктор недаром провел время.

На следующее утро ему доложили о приходе двух посетителей, Сильвена и графа Керу. Доктор поспешил спуститься в приемную. Пожав руку молодого человека, он поклонился графу.

— Доктор, — начал Сильвен, — прежде чем объяснить вам цель нашего посещения, позвольте обратиться к вам с несколькими вопросами…

— Говорите.

— Есть ли какие-нибудь изменения к лучшему в состоянии здоровья Аврилетты?

— Пока нет… однако ночь она провела совершенно спокойно.

Сильвен хотел еще что-то спросить, но осекся. Доктор заметил это и улыбнулся.

— А как Паком?.. — наконец выдавил из себя юноша.