Жюль Лермина - Сто тысяч франков в награду

Как мы видим, Паласье, жаждущий славы, не забывал и о материальной стороне вопроса. К тому же он израсходовал немало денег. Один франк сорок сантимов за первую депешу к Вильбруа с предупреждением быть готовым к отъезду. Один франк сорок сантимов за другую депешу, в которой стояли эти несколько слов: «Будут пойманы… сегодня в Крейле в восемь часов вечера».

Паласье был спокоен — он знал, что, получив эту депешу, Вильбруа подскочит в кресле и закричит: «Закладывайте лошадей! Паласье зовет меня!» Вот как все должно было произойти. Однако судьба часто меняет самые верные расчеты и разбивает лучшие намерения. Пробило восемь, а Вильбруа все не было! Миновала еще четверть часа, полчаса, а американец так и не появился. Однако Паласье ждал и, чтобы не обнаружить своего присутствия, преобразился в англичанина.

Наконец — торжество из торжеств! — Губерт де Ружетер появился… справился о чем-то на станции, вернулся к карете и вместе со слугой перенес безжизненное тело женщины из кареты в залу вокзала. Как? Это неподвижное тело принадлежало прекрасной, блистательной Нане Солейль? Как сражен будет Вильбруа, когда он увидит ее в таком положении и в руках Губерта де Ружетера… Но американец должен поторопиться, иначе он опоздает, и поезд увезет похитителя и его жертву!

А Вильбруа все не было. Какое препятствие могло его задержать? Увы, но и великим не дано все предвидеть. Наполеон также не ожидал появления Герхарда Блюхера на поле сражения в Ватерлоо. А вот чего не ожидал Паласье: первая его депеша хотя и была получена адресатом, но через руки полицейского сыщика. Что же касается второй, то она затерялась в дороге, как мы скоро увидим.

Но вернемся к Губерту де Ружетеру и его спутнице. По распоряжению центрального управления на станции в Крейле приготовили спальный вагон, который должны были прицепить к поезду, идущему из Парижа. Губерт с помощью слуги приподнял молодую женщину и положил ее на подушки в вагоне. Затем, закурив сигару, он стал ходить взад-вперед по платформе вокзала. Паласье в окно залы наблюдал за ним, не теряя из виду дороги, на которой рассчитывал увидеть Вильбруа. Тщетная надежда! Послышался звонок, затем свисток локомотива. Поезд, идущий в Англию, остановился. Паласье решительно подбежал к кассе и взял билет в Лондон. Что бы ни случилось, он не потеряет беглецов из виду!

Так как необъяснимое обстоятельство помешало Вильбруа приехать на станцию железной дороги, он, Паласье, поедет за ними пусть даже на край света и когда-нибудь устроит Вильбруа встречу с Губертом де Ружетером. Во всяком случае Паласье не мог позволить беглецу скрыться — он считал это непростительной неосторожностью. Мнимый англичанин в свою очередь выбежал на платформу в ту минуту, когда Губерт входил в отдельный вагон. Поезд остановился, и служащие ловко прицепили к нему спальный вагон. Сомнений больше быть не могло! Похититель вез Нану Солейль в Лондон. Но разве парижский Паласье не останется тем же самым Паласье в Лондоне? Он даже улыбнулся при мысли, что очутится на новой арене.

Как вдруг две сильные руки опустились на плечи Паласье, который от испуга и неожиданности поскользнулся и упал на пол. Поднявшись, он оглянулся и увидел перед собой двух жандармов.

— Ваши бумаги? — грубо сказал один из них.

Паласье до того был поражен, раздавлен, что не мог выговорить ни слова, но, оправившись от первого испуга, поспешил ответить:

— О! Вы ошибаетесь! Я подданный английской королевы…

— Знаем… вы объясните это полицейскому комиссару.

С этими словами жандарм снял съехавший на бок рыжий парик с головы Паласье.

— Садитесь в вагоны, господа пассажиры! — закричали кондуктора.

Паласье в эту критическую минуту решился прибегнуть к крайнему средству и бросился к последней открытой двери вагона. Но ему не удалось сбежать — жандармы схватили его и во избежание подобных выходок надели ему на руки тонкую стальную цепочку, конец которой остался в руках одного из них. Таким образом несчастного Паласье отвели в залу, где он должен был оставаться под стражей. Поезд тем временем отъезжал. Скажем к чести Паласье, что его огорчала не столько потеря ста тысяч франков, сколько осознание, что славы ему не видать. Столько стараний потрачено даром! Он был в полном отчаянии. Голос жандарма вывел его из задумчивости.

— Как вас зовут?

— Как меня зовут? — повторил он дрожащим голосом. — Жан-Ипполит Кастор Паласье. — И он гордо посмотрел на жандарма.