Адольф Бело - Любовники-убийцы

— Вы ошибаетесь, отец, уверяю вас, — ответила Марго. — Я очень внимательно слушаю то, что рассказывает мне кузен, и чрезвычайно заинтересована его историей.

Слова эти вызвали радостную улыбку на лице Фредерика, но совершенно иначе подействовали на Риваро. Глаза его блеснули гневом, и, быстро наклонившись к дочери, он грубо сжал под столом ее руку и проговорил тихим голосом:

— Как вы смеете лгать мне в глаза? Разве я не знаю, что вы думаете совсем о другом? Постарайтесь по крайней мере, чтобы другие не замечали этого.

Пока отец делал ей этот короткий, но строгий выговор, она оставалась с опущенными глазами, но едва он закончил, как девушка испытующим взглядом окинула присутствующих, и, убедившись, что сцена эта не имела свидетелей, весело сказала кузену:

— Фредерик, ты окончишь свой рассказ когда-нибудь после, а теперь, чтобы доставить удовольствие мне и всем присутствующим, спой нам несколько рождественских песен.

Затем она вышла из-за стола и села перед камином; две-три девушки последовали за ней и, разместившись возле нее, составили небольшую, но превосходную композицию молодости и красоты, в которой первенство принадлежало Марго.

— Вы позволите мне петь, дядюшка? — проговорил Фредерик, обращаясь к Риваро.

— Без сомнения, мой милый, — ответил фермер, довольный тем, что ему удалось прервать мечтания дочери, — мы слушаем.

Хозяин проговорил эти слова, и тотчас же в зале водворилось глубокое молчание.

Фредерик Борель встал, откашлялся и звучным, красивым голосом запел о том, как к колыбели Христа являлись на поклонение цари и пастухи. Он пел уже несколько минут, как вдруг раздался громкий лай сторожевых фермерских собак. Время было позднее, и чье-либо посещение в такую пору было столь неожиданным, что женщины пугливо переглянулись. Даже Марго заметно побледнела.

На мгновение воцарилась мертвая тишина. Лай собак усилился.

— Не может быть, чтобы это оказались какие-нибудь злодеи, — строго заметил Риваро. — Я уверен, что не найдется такого испорченного человека, который решился бы на преступление в ночь на Рождество.

Говоря это, он неотрывно смотрел на Марго, которая уже тряслась как в лихорадке.

— Скорее всего, это нищий, — продолжал он, — который пришел за подаянием. Пусть все будут счастливы в эту ночь!

Сказав это, Риваро хотел выйти, но жена взяла его за руку. Собаки продолжали лаять. В ту же минуту поднялся один из работников.

— Не беспокойтесь, хозяин, я узнаю, в чем дело.

— Хорошо, ступай, Мулине, — ответил фермер. — Проводите-ка его, — обратился он к другим работникам, — и если это какой-нибудь посетитель, ведите его прямо сюда.

Прошло минут пять, и посланные вернулись. Впереди них шла пожилая женщина, морщинистая, с седыми волосами, закутанная в длинный плащ. Она вошла в зал твердой, ровной походкой и, казалось, нисколько не смутилась, попав в столь многочисленное общество.

— Радость и веселье пусть сойдут на всех присутствующих, — сказала она, распахивая плащ.

— Так и есть, я не ошибся! — вскрикнул Риваро. — Это Вальбро! Здорово, матушка! Будь гостьей, садись где хочешь, к огоньку или за стол.

— Я знала, господин Риваро, что бедные всегда найдут у вас радушный прием, — ответила старуха.

Вальбро, так ее звали, села за стол и принялась спокойно есть и пить, а все остальные снова заняли свои места вокруг Фредерика, который начал уже новую песню.

Лишь Марго не вернулась на прежнее место у камина. Сосредоточенным взглядом следила она за всеми движениями старой нищенки, точно желая проникнуть в заветную тайну. Затем быстро подошла к ней и сказала:

— Давайте мне ваш плащ, вам так будет удобнее.

Вальбро встала, чтобы раздеться.

— Благослови вас Боже, милое дитя, — сказала она и, поспешно сняв с себя плащ, передала его Марго, торопливым шепотом проговорив ей тем временем три слова: — Он придет сюда.

В то время как на ферме в Новом Бастиде происходили вышеописанные события, по небольшой площадке перед гордской церковью быстро прохаживался молодой человек. Ночь была ясная и тихая. Зимой, когда убеленную снегом землю сковывает мороз, небо на юге остается совершенно чистым и звезды блещут тем тихим, чудным светом, который наполняет душу благоговением к Творцу.

Было довольно холодно, но человек, о котором мы говорим, видимо, ожидал кого-то и уже не раз обходил площадь, не решаясь, вероятно, зайти куда-либо, чтобы обогреться. Глухо отдавались в застывшем воздухе его торопливые шаги.