Уинстон Грэхем - Энджелл, Перл и Маленький Божок

Все шло как нельзя лучше. И ему нужна была Перл. Нужна, во-первых, как женщина, а во-вторых, чтобы потом рассказать ей о своих подвигах и о дальнейших планах. Бывало, так он разговаривал с Флорой, и теперь ему впервые захотелось поговорить с Перл. Если она бросит своего старичка, он, пожалуй, даже на ней женится, как когда-то собирался. Она уже многому научилась, и ему не найти другой такой классной девочки, так что, пожалуй, стоит на ней остановиться. Он ее достаточно крепко зацепил, чтобы она не мешала его развлечениям на стороне.

Впервые он чувствовал себя почти свободным от Флоры. Не настолько свободным, чтобы позабыть ее, но настолько, чтобы воспоминания о ней не мешали ему наслаждаться жизнью.

Он поставил малолитражку, отодвинув с помощью бампера стоящую впереди машину, и бегом взбежал по лестнице. Перл там не оказалось. На бумаге, прикрывающей стол, было нацарапано: «Ждала полчаса. Почему бы тебе не подыскать кого-нибудь, кто согласится ждать дольше? Перл».

Он словно получил удар в лицо, будто снова встретился с Кио. Это было оскорблением его мужского достоинства. Стоя посреди комнаты, он вслух честил ее. Он задыхался от бешенства. Он уже не радовался, он злился. Его опять подвели. Да к тому же сегодня. Его подвели! Никогда еще он не терпел подобного оскорбления от женщины. Ладно, он ей покажет!

Он выскочил в дверь, захлопнув ее с такой силой, что с потолка посыпалась штукатурка, скатился вниз по лестнице и бросился к машине. Потолкавшись, вылез из того узкого пространства, куда только что с трудом втиснулся, и вот он уже мчится по Латимер-роуд, переезжает реку по мосту Баттерси. Он не остановился на Кадоган-Мьюз, а поставил машину за углом. Позвонив, спрятался в дверной нише, чтобы его не заметили из чужих окон. А когда дверь открылась, он сунул в щель ногу, прежде чем она успела ее захлопнуть.

— Годфри! Уходи! С меня довольно…

Он всем своим весом навалился на дверь, и дверь поддалась, чуть не сбив Перл с ног.

— Ты, дура, решила опять меня обмануть!

Она была в переднике, зеленом свитере с высоким воротом, короткой полотняной юбке; с ненавистью и презрением она поглядела на него, затем на свою руку и пососала пальцы.

— Ты мне поранил руку. Прошу тебя, уходи!

— Обманывать меня! Да как ты посмела! Во второй раз…

— Ты воображаешь, будто я раба, которой стоит только свистнуть…

— Я не мог вовремя уйти! Говорю тебе, не мог! Ты что, думаешь, я нарочно?

— Какая разница? Ты опоздал и все! Я не могла больше ждать!

— Значит, ты не могла больше ждать. Вот я и пришел сюда.

Она смотрела мимо него, на улицу, где гулял теплый ветер, чувствуя, что за этот месяц постарела на много лет.

— Прошу тебя, уходи. Не надо сцен.

— Подожди, я еще тебе не такое устрою.

— Только не сейчас.

— Нет, сейчас.

— Ты с ума сошел.

— Да, сошел.

Она прислонилась к косяку двери, глубоко вздохнув от отчаяния и бессмысленности всего происходящего.

— Ох, Годфри, как бы я хотела покончить с тобой навсегда… Ты себе не представляешь… Каково мне, по-твоему, когда ты вламываешься в дом?

— Сейчас, — повторил он.

— Сейчас без четверти пять. Через полчаса может вернуться Уилфред.

— Ну и пусть возвращается.

В ее глазах вспыхнули злость и страх.

— Нет! Говорю тебе, это невозможно! Где твой здравый смысл? Давай… давай условимся. Может быть…

— Сейчас. — Он ногой захлопнул за собой дверь.

Она пригрозила:

— Если ты притронешься ко мне, я позвоню в полицию.

— Давай звони.

— Годфри! Подумай! Что на тебя нашло? Может, завтра?

— Нет, сейчас, — повторил он.

Она сделала движение к телефону, стоящему в прихожей, но он преградил ей путь. Она повернулась и побежала по лестнице на второй этаж, где стоял второй телефон, но он ворвался внутрь. Он поймал ее, когда она схватила трубку, обнял сзади; они упали вместе, с размаху, но он очутился внизу, и его мускулистое тело не ощущало боли. Он начал целовать ее, жадно, безудержно, словно изголодавшийся по еде дикарь. Она приподнялась на колени, ударила его, и он рассмеялся и опять повалил ее на пол, его руки умело ласкали ее, будили чувства, ослабляли волю. Она снова попыталась вырваться, и на этот раз он отпустил ее, увидев, что сопротивление уменьшилось. Он тоже поднялся и подтолкнул ее к спальне.

Она сопротивлялась всю дорогу, но не с таким неистовством, как в первые минуты. Он начал бормотать что-то невнятное, сходившее у него за нежности, поскольку догадывался, что и в этом бою его ждет победа.