Буало-Нарсежак - В заколдованном лесу

— Да… Да… Это все вполне логично. Ну а что же дальше?

— Они возвращаются в гостиную, и там несчастная Клер, которая не в силах перенести все это, вновь лишается чувств. Она падает, а в это время слышатся приближающиеся шаги. Трое сообщников поспешно удаляются и прячутся в соседней комнате, готовые вмешаться, если возмутитель их спокойствия проявит какую-то нескромность. Но они узнают графа, которого Клер не преминула им описать. Но о том, чтобы убрать с дороги свидетеля, теперь не может быть и речи. К тому же последний, за малейшими движениями которого они внимательно следили, и не думает пристально рассматривать обоих мертвецов. Орельен лишь ранит барона в палец руки, выступающей за подлокотник, и, напуганный иллюзией, заставляющей его сомневаться в своем рассудке, стремительно убегает прочь… Думаю, что я ничего не упустила.

— Нет, все это, мне кажется, вы рассказали прекрасно.

— О, прошу прощения! Вот теперь я почти уверена в том, что все-таки добралась до истины. В сущности, все остальное кажется мне совершенно простым.

— Простым?

— Совершенно простым. Находясь так близко от цели, бандиты не стали бы отступать. Они не стали бы понапрасну совершать это свое тройное убийство.

Если бы все затеянное ими дело обернулось против них, то у них всегда было бы достаточно времени, чтобы предпринять необходимые меры… Поэтому подложный Эрбо перевязывает себе палец. Вспомните визит на следующий день и неловкость так называемых замковладельцев, их испуг, когда граф неожиданно выразил желание спуститься в склеп где, вероятно, лежали все три трупа. Даже нотариус почувствовал что-то неладное.

— Согласен! Однако эта девушка… Похоже, она вовсе не была созданием, способным на такое.

— Вот это самый деликатный и трогательный пункт в этой истории. Ее, вероятно, заставили играть ту роль, а она к тому времени уже успела влюбиться в графа… Должно быть, он был весьма обольстительным.

— Само собой разумеется! Как и все Мюзияки!

— Не перебивайте, не то я потеряю нить своих рассуждений. А, так вот граф сообщил, что он намерен перестроить замок, осушить пруд и благоустроить парк. Таким образом, создавалась опасность, что все его уголки будут перерыты.

О том, чтобы оставлять трупы на территории замка и парка, теперь не могло быть и речи. Необходимо было их увезти и закопать где-нибудь вдали от Мюзияка. Таким образом, трупы в тот же вечер грузят в ландо, а кучер садится на козлы. К несчастью, появляется ваш двоюродный прадед и открывает дверцу кареты. У Антуана не остается другого выхода. Он вынужден затолкать вашего предка в темноту кареты и… ну, остальное вам известно. Граф теряет сознание. Антуан привозит ландо к месту встречи со своими сообщниками. Что делать? Убить графа? Кучер и подложные супруги Эрбо, вероятно, так бы и поступили, будь они одни. Но Клер противится этому плану. Ведь она уже безумно влюблена в Орельена. Она остается подле него, мечтая довести свой роман до конца. Но представьте себе ее чувства, когда, став графиней де Мюзияк, она вновь оказывается в замке. Она постоянно терзается страхом, а возможно, и угрызениями совести. Она, вероятно, не уверена, что устоит перед последующими испытаниями… Вспомните хотя бы мимоходом одну деталь: эпизод с комнатой мушкетера. Из него прекрасно видно, что Клер не знает замка, в котором ей никогда не доводилось жить.

— Признаюсь, все это меня взволновало… Вы умеете объяснять вещи… Давайте немного пройдемся.

Ален помог Элиан подняться. Сумерки сиреневым светом окутали руины замка, а в камыше тихонько квакали лягушки.

— Ваша версия, — продолжил Ален, — это логическая версия. Но посмотрите.

Они пошли вдоль стен с зияющими провалинами. Кое-где кустарники просовывали свои ветви в окно. Над их головами летало несколько летучих мышей.

— А теперь представьте здесь Орельена наедине с его женой…

Молодые люди подошли к углу главного двора, заросшего травой и превратившегося теперь в настоящий луг, усеянный ромашками и лютиками. Стоя рядом, они внимательно осматривали руины слева от обрушившегося подъезда, где виднелись останки гостиной, а также нечто вроде темного погреба, заросшего колючими кустами. Вдруг одновременно они услышали глухие, блуждающие шаги, раздающиеся с другого конца двора.

— Что это? — прошептала Элиан.

— Похоже, лошадь, — ответил Ален.

Неожиданно она предстала перед ними: черная, с поднятой головой, могущественная и одинокая, стоящая посреди этого цветочного луга. Лошадь задумчиво разглядывала их издалека, выдыхая легкий пар. Затем она продолжила свой путь, пошла рысью, и, наконец, ее копыта ритмично застучали по земле.