Жаклин Уинспир - Мейси Доббс. Одного поля ягоды

— Спасибо.

Наклонив голову, Мейси последовала за своей провожатой, шедшей почти вплотную к стене, в комнату, где в прошлый раз они беседовали с матушкой. И снова в камине потрескивал огонь, хотя в этот раз перед железной решеткой стояли два стула с высокими спинками. Мейси присела и, откинувшись, вздохнула. Дверца за решеткой отворилась, показалась матушка Констанция. Глаза ее блестели.

— Доброе утро, Мейси.

— Доброе утро, матушка Констанция. Так великодушно с вашей стороны уговорить мисс Уэйт на эту встречу.

— Я знаю, что для тебя это важно, Мейси, и необходимо. Однако больше всего я беспокоюсь за мисс Уэйт. Нам нужно решить, как мы могли бы помочь ей выздороветь и восстановить силы.

Мейси понимала, что подобная преамбула перед встречей с Шарлоттой была необходима.

— Видишь ли, когда девушка подает прошение о вступлении в общину… — Матушка Констанция серьезно посмотрела на Мейси: — Ты удивлена? Ах, Мейси, я думала, ты догадаешься, что мисс Уэйт хочет остаться здесь, с нами. И это хороший выбор для девушки. И все же, должна сказать, никто не получал здесь немедленного одобрения. И никогда.

Матушка умолкла, ожидая ответа Мейси, а потом продолжила:

— Бытует ложное представление, согласно которому уход в религиозную общину — это своего рода бегство, а временное пристанище может с легкостью стать пожизненным. Но это не так. Наши послушницы живут в гармонии с внешним миром. Они насладились жизнью в обществе в самом широком смысле слова. Каждую когда-то поддерживала любящая семья, а у некоторых было полно кавалеров. Я известила мисс Уэйт о том, что необходимо прежде создать прочную базу и лишь затем посвящать себя общению с Господом. Нельзя становиться монахиней из страха, пытаясь скрыться от мира.

— Что вы имеете в виду, матушка Констанция?

— Не получится убежать, став членом религиозного ордена. Здесь необходим положительный мотив. Для кого-то основой служат семейные отношения, первая любовь, так сказать. А Шарлотте Уэйт такие отношения удаются с трудом, особенно в общении с отцом. Подобные трудности подрывают базу. Нельзя строить будущее на хрупком фундаменте.

Мейси нахмурилась, задумавшись больше о себе, чем о Шарлотте. Не потому ли ей было так одиноко? Или это подпорченные отношения с Фрэнки мешали заводить новые знакомства, так как вечно ей казалось, что она ошибается? Не потому ли ей так трудно было общаться в компании и вдруг на удивление удалось? Не это ли мешало ей открыться полностью? Возможно. В конце концов, разве личное общение не удается ей гораздо лучше, особенно теперь, когда она стала об этом задумываться? Мейси вспомнила Эндрю Дина.

— О, вижу, ты все понимаешь, Мейси.

— Да, наверно, матушка Констанция.

Улыбнувшись, монахиня продолжила:

— Полагаю, Шарлотта Уэйт сможет раскрыть тебе суть ее конфликта с отцом. Я приглашу мисс Уэйт, но по ее просьбе говорить вы будете в моем присутствии, хотя она и выйдет к тебе в гостиную.

— Спасибо, матушка Констанция.

Дверца задвинулась, и Мейси осталась наедине с мыслями. Было бы лучше поговорить с Шарлоттой с глазу на глаз, но и на том спасибо. Она обязалась убедить Шарлотту вернуться в Далидж, домой к отцу. Но в этом случае не станет ли она подвергать опасности жизнь девушки? Быть может, это из-за нее погибают люди? Возможно ли, что Шарлотта решила посвятить себя духовной жизни в попытке искупить вину за убийства?

Дверца за железной решеткой, отделявшей матушку Констанцию от посетителей, вновь отодвинулась, и в тот же миг едва слышно отворилась входная дверь, и в гостиную вошла дама среднего роста.

Мейси окинула Шарлотту быстрым взглядом. Женщина была в серой юбке, длинной шерстяной кофте, вязанной из тонких ниток, простой белой блузке, черных туфлях и темных чулках. Ее волосы мышиного цвета были зачесаны назад и собраны в пучок, а из-за пробора посередине походили на две занавески, обрамлявшие ее лицо. Единственное, что выделялось во внешности Шарлотты, были бледно-голубые глаза. В таком виде она казалась невзрачной и совершенно непримечательной. И, едва открыв рот, чтобы поздороваться, Мейси вдруг вспомнила слова Эндрю Дина о Розамунде Торп: «Как будто приход сюда… стал для нее самобичеванием».

— Доброе утро, мисс Уэйт, — произнесла Мейси, встав со стула и протягивая руку. Она тут же попыталась определить эмоциональное состояние собеседницы по ее позе. — Я так рада, что вы согласились увидеться со мной, — заверила Мейси неподвижную фигуру.