Жаклин Уинспир - Мейси Доббс. Одного поля ягоды

— Да. — Мейси кивнула.

— Это так называемый «взгляд чемпиона», Мейси. Он тот самый, он завоюет для меня победу. Пройдет лет пять, и он принесет мне главный приз дерби. Я знаю! Только представь себе, как легендарный британский жокей Гордон Ричардс верхом на Мечте пересекает финишную черту в Эпсоме!

Леди Роуэн вновь погрузилась в задумчивость.

— А пока что как мне обойтись без твоего отца?

— О, не волнуйтесь, — ответила Мейси. — У меня есть план.

Леди рассмеялась: ее резкий голос прорезал утреннюю тишину, и лошадь, вздрогнув, повела жеребенка в дальний конец загона.

— Была готова биться об заклад, что у тебя найдется план, Мейси. И что ты задумала?

— Я расскажу вечером, леди Роуэн, как только соберу вместе кое-какие детали. Но мне нужно позвонить ассистенту, а после увидеться с Морисом. Можно воспользоваться телефоном в особняке?

— Ну конечно! Буду ждать тебя к ужину. Ты расскажешь, как дела у твоего отца. И с нетерпением жду твой план!

Направляясь в особняк, Мейси обернулась и бросила взгляд на жеребенка — она была готова поклясться, что за каждым ее шагом следил взгляд чемпиона.

— Билли, как я рада, что застала тебя!

— Я всегда на посту, мисс, всегда на посту. Как там мистер Доббс?

— Гораздо лучше, спасибо. Понемногу выкарабкивается. Что произошло, когда ты отменил нашу встречу с Уэйтом?

— Ну, сначала пришлось передать все через секретаря. Бедняжка, можно было подумать, будто я попросил сообщить Уэйту, что все его магазины сгорели. Она боится его, мисс, боится как огня.

— Билли…

— В общем, она ушла. Потом трубку взял сам Уэйт и принялся гудеть, мол, он — Джозеф Уэйт, и никто не вправе так с ним поступать.

— Господи.

— Потом я рассказал ему о причинах вашего отъезда, и, признаться, он сразу присмирел. Смешно, правда? Буркнул что-то вроде «семья важнее всего» и что ему приятно слышать о дочери, почитающей отца, и дальше в таком духе.

— Он сможет встретиться со мной в ближайшее время?

— Мы договорились на пятницу. Уэйт сказал, что я должен предупредить, если возникнут трудности, и узнать у вас, может ли он чем-нибудь помочь. Странный человек. Очень странный, мисс. И самое удивительное, как он мгновенно переменился.

— Скажу тебе, он всегда ведет себя необычно, когда дело касается семьи. — Мейси замолчала, что-то записывая. — Если повезет, я обрадую Уэйта хорошими новостями. Завтра еду в Кэмденское аббатство и поговорю с Шарлоттой.

— Похоже, у вас забот полон рот.

— Пока врач не разрешит, посетителей к отцу пускают только после обеда и то, возможно, только раз в день. Так что я поработаю здесь.

— Понятно. Кстати, доктор Дин опять звонил.

— Да?

— Ага. Интересно, он хотел оставить вам сообщение о вашей встрече с… Сейчас, у меня тут записано. По правде, мисс, я и сам не всегда могу разобрать свой почерк… с экономкой миссис Торп.

— И все?

— Ну да. Просто хотела передать, что снова хочет увидеться с вами. Она вспомнила что-то важное.

Во время разговора Мейси делала пометки на каталожной карточке, поглядывая на часы.

— Я успею.

— Ладно, мисс. Что-нибудь еще?

— Вообще-то да. Помнишь, мы обсуждали, что ты ненадолго переедешь в Челстоун, примерно на месяц? А ты не хотел «протирать штаны», как ты выразился? — Не дав Билли ответить, Мейси продолжала: — У меня есть для тебя серьезное дело, важное для меня и леди Роуэн. Билли, оно связано с жеребцом, вероятным фаворитом в гонке за звание чемпиона дерби 1934 года.

Прежде чем отправиться в дом, Мейси пришлось о состоянии отца оповестить всех: от Картера до миссис Кроуфорд. Зайдя внутрь, она вздрогнула. Еще ни разу ей не было здесь так зябко, а сегодня обильная роса словно пропитала каменные стены и окна с двойными рамами, забралась во все уголки.

Нет, так не пойдет, решила Мейси, оглядываясь.

Отец наверняка убежал на конюшню, бросив все впопыхах. На столе остался эмалированный чайник, на три четверти наполненный давно остывшим чаем; грубо отрезанный ломоть хлеба, уже зачерствевший и присохший по краям, так и не вернулся в хлебницу. Рядом на блюдце остался липкий нож, стояла тарелочка с маслом и открыта банка мармелада, приготовленного по домашнему рецепту миссис Кроуфорд. Мейси улыбнулась, представив, как отец торопливо прихлебывал обжигающий чай, намазывая мармелад на толстый кусок хлеба. Она твердо решила прибраться, а потом понежиться в горячей ванне.

Позже Мейси зажгла плиту и поставила на огонь два больших чайника и котел, в котором обычно варили суп. Она притащила из чулана жестяную ванну и поставила на полу поближе к плите, чтобы легче было наливать кипяток, который намеревалась остужать до приемлемой температуры холодной водой из крана. Задернув шторы, закрыла дверь и ушла в тесную квадратную спаленку, где когда-то жила. Открывая гардероб, подумала, удастся ли ей найти что-нибудь из одежды. Мейси провела рукой по нарядам, которые следовало отдать старьевщику сто лет назад. Там же нашлась одежда, оставшаяся со времен учебы в университете, и старые платья леди Роуэн, мастерски подшитые для нее ловкими пальцами миссис Кроуфорд. Рядом она увидела синее бальное платье, подаренное Присциллой, подругой из Гиртона. Проводя рукой по холодному шелку, Мейси вспомнила Саймона и вечеринку, на которой они танцевали всю ночь напролет. Мотнув головой, стряхнула с себя воспоминания и вынула пару растянутых брюк, тоже подаренных Присциллой еще в те времена, когда даму в брюках считали «ветреной».