Николас Блейк - В аду нет выбора

Через некоторое время она услышала какой-то новый голос:

— Привет, Люси.

Зажегся электрический свет. Она села в постели, протирая глаза, не очень-то веря в то, что это снова не какой-то новый ужасный сон.

— Как ты себя сейчас чувствуешь?

— Мне очень жарко.

— Мы выключим камин.

Люси увидела, что находится в другой комнате. На нее смотрел мужчина. У него были довольно длинные волосы и маленький, как пуговка, рот. Рот открылся и произнес:

— Ты плачешь, моя дорогая. Не плачь.

— Не могу, — ответила она горько.

— На второй завтрак картофельная запеканка с мясом и компот из консервированных персиков. Хочешь ли это слопать, ты, бедный больной ребеночек?

Люси попробовала улыбнуться. Ей нравилось, когда так разговаривают.

— Думаю, да. Долго я спала?

— Несколько часов.

— Но я никогда не сплю после завтрака. У меня очень болит голова.

— Не повезло. Скоро пройдет.

— Да?.. Кто вы?

— Меня зовут Пол.

— Вы сторож этой чокнутой?

Человек хихикнул весьма одобрительно. Люси заметила, что у него длинные ресницы. Когда он смотрит в сторону, взгляд его становится какой-то виноватый.

— Сторож тети Энни? Да, я такой, как ты сказала. Но не говори ей. Корова стояла, хозяин стоял и стерег корову.

Люси засмеялась, хотя не знала почему.

— Вы говорите загадками. О, что это за вонючая штука у меня на шее? А другая на груди.

— Тетя Энни решила, что у тебя бронхит или что-то в этом роде. Думаю, что теперь можно их снять. Если ты обещаешь не открывать окно. Холодный воздух опасен. Обещаешь?

— Обещаю.

Пол убрал английские булавки, которыми были закреплены повязки, и бросил все в угол комнаты.

— Теперь надевай фуфайку. Я принесу тебе завтрак.

Пол сел и стал наблюдать за тем, как Люси ела. «Кажется, он симпатичный человек», — подумала Люси. Но на деле-то он не может быть симпатичным, если помогает сторожить ее. А кроме того, когда он смотрел на нее, ей становилось как-то не по себе.

Пол же думал о том, какой хорошенький мальчик из нее получился, с ее красивой головкой и лучистыми серыми глазами.

— Можем ли мы открыть занавески? — спросила она немного спустя.

— А почему нет?

Люси оглядела снежную пустыню.

— Хотелось бы покататься на санках, — произнесла она тоскливо.

— Возможно, в один прекрасный день это и произойдет.

— О, когда же? Завтра? Но снег может растаять… — Голос Люси задрожал, и она не могла продолжать, вспомнив, что отец обещал покатать ее на санках.

— Уж не собираешься ли ты опять заплакать?

Его тон не только вызвал в ней возмущение, но и осушил ее слезы.

— Это нечестно. Вы же знаете, что я не могу здесь чувствовать себя счастливой.

— За тобой ведь хорошо присматривают, не так ли? — сказал Пол, отводя глаза.

— Но я хочу обратно к папе и Елене. Я не знаю, зачем вы тут меня держите.

— Надеюсь, что скоро… ты вернешься к ним.

Люси пристально посмотрела на него, пытаясь, понять, можно ли ему верить.

— Вы можете поклясться? Поклянитесь страшной клятвой.

Пол проглотил комок, стоявший у него в горле.

— Клянусь.

— Сегодня утром я видела страшный сон. Как будто я ищу везде папу и не могу найти его.

— Не унывай, Люси. Не сыграть ли нам в шашки?

— Я бы лучше приняла ванну. Я вся вспотела.

— Прекрасно.

Он проводил ее в ванную комнату, открыл воду. Когда она кончила мыться, он уже ждал ее у двери и нарочно вдохнул воздух у ее головы.

— Ты пахнешь замечательно, Люси.

— Что? Я должна оставаться взаперти весь день? Там так скучно. Из окна ничего не видно.

— Спрошу у Энни. Не понимаю, почему бы не разрешить тебе погулять немного у дома. — Ведь теперь Ивэна здесь больше не было. — Но ты, знаешь, что такое слово чести?

— Это то, что дают узники.

— Да. Можешь ты обещать, что не будешь пытаться убежать? Все равно далеко не убежишь. Все дороги занесены снегом. Так даешь слово чести?

Возможно, так следовало бы обращаться с мальчиком. Люси простодушно посмотрела на него широко открытыми глазами.

— Конечно, даю. Мое слово чести. — Она уже была достаточно женщиной, чтобы не обращать внимания на такие пустяки, и смутно понимала, что Пол был тем «слабым местом» в стенах ее тюрьмы, с которым можно было пошутить.

— Ну, я посмотрю, что скажет Энни.

— Но я думала… вы считаете, что она вовсе не чокнутая?

Маленький пухлый рот мужчины недовольно скривился.

— Не все время. Ее можно и задобрить. — Он размышлял о том, что независимо от того, удастся ли их попытка шантажа или нет, они должны решить, как поступить с ребенком, и было бы как раз неплохо расположить девочку к себе. Он перестал думать о неприятных вещах, о том, что Петров мог заставить ее замолчать навсегда.