Раймонд Чандлер - Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты

— Не буду вмешиваться. Ты милый старый дуралей. Не надо сейчас это читать.

Нора забрала у меня газету и засунула ее за радиоприемник.

Ночью Нора никак не могла уснуть. Она читала мемуары Шаляпина, а когда я уже задремал, разбудила меня вопросом:

— Ты спишь?

Я сказал, что сплю.

Нора прикурила две сигареты, для меня и для себя.

— Тебе не кажется, что иногда ты бы мог просто так, ради интереса, заниматься расследованиями? Знаешь, когда случается что-нибудь особенное, вроде похищения сына Линдбер….

— Дорогая, — сказал я, — я думаю, что ее убил Вайнент, а полиция его поймает и без моей помощи. Но как бы там ни было, меня это совершенно не интересует.

— Я имела в виду не только это, а…

— А кроме того, у меня нет времени — я слишком занят тем, что слежу, как бы ты не растратила деньги, из-за которых я на тебе женился. — Я поцеловал Нору. — Как ты думаешь, может быть, глоток спиртного поможет тебе заснуть?

— Нет, спасибо.

— Ну, тогда, может быть, мне поможет.

Когда я вернулся в постель с бокалом виски с содовой, Нора хмуро смотрела в одну точку.

— Дороти симпатичная, но глупая, — сказал я. — Не стоило бы ей быть дочерью Вайнента. Не поймешь — говорит ли она то, что думает, и что из того, что она себе навыдумывала, произошло на самом деле. Она мне нравится, но…

— А я не уверена, что она мне нравится, — задумчиво произнесла Нора. — Она всего-навсего маленький ублюдок, но если даже четверть из того, что она нам рассказала, — правда, то сейчас ей ох как не сладко.

— Я ничем не могу ей помочь.

— А она считает, что можешь.

— Ты тоже так считаешь, и это говорит лишь о том, что ты любого можешь склонить к своей точке зрения.

Нора вздохнула.

— Хотелось бы, чтобы ты был более трезвым, когда ругаешься. — Она наклонилась, чтобы отхлебнуть из моего бокала. — Если ты подаришь мне сейчас рождественский подарок, я подарю тебе свой.

Я покачал головой.

— За завтраком.

— Но ведь Рождество сейчас.

— За завтраком.

— Что бы ты ни подарил, надеюсь, мне твой подарок не понравится, — сказала Нора.

— Хочешь не хочешь, а взять придется; продавец в «Аквариуме» сказал, что ни за что не примет их обратно, потому что у них хвосты пообкусаны.

— Слушай, ведь если бы ты понял, что можешь хоть чем-то помочь Дороти, это не очень бы тебя обременило? Она так доверяет тебе, Ники.

— Грекам все доверяют.

— Ну, пожалуйста.

— У тебя есть страшный недостаток — привычка совать нос в дела, которые…

— Я хотела тебя спросить: жена Вайнента знала, что Вулф была его любовницей?

— Не знаю. Она ей не нравилась.

— А какая она из себя, его жена?

— Ну, не знаю… Женщина.

— Выглядит хорошо?

— Обычно очень.

— Старая?

— Сорок — сорок два. Нора, хватит об этом. Нет тебе нужды соваться в это дело. Оставь Вайнентам их проблемы.

Нора надулась.

— Может быть, мне поможет спиртное?

Я вылез из постели и сделал ей виски с содовой. Когда я принес бокал в спальню, зазвонил телефон. Я взглянул на свои часы, лежавшие на столе. Было около пяти.

— Алло… — сказала Нора в трубку. — Да, говорите. — Она скосила глаза на меня. Я отрицательно покачал головой. — Да… Ну конечно… Да, конечно.

Положив трубку, Нора усмехнулась.

— Ты прелесть, — проворчал я. — Что там еще?

— К нам идет Дороти. Кажется, пьяная.

— Замечательно. — Я взял свой купальный халат. — А то я уже боялся, что придется спать.

Нора нагнулась, чтобы найти тапочки.

— Не будь таким занудой. Ты можешь весь день спать. — Она отыскала тапочки и надела их. — Что, Дороти на самом деле так боится своей матери, как говорит?

— Наверное, если только она способна испытывать какие-либо чувства. Мими особа ядовитая.

Нора уставилась на меня своими черными глазами и спросила:

— Ты что-то скрываешь от меня?

— О, дорогая, — сказал я, — я не думал, что мне придется все тебе рассказать. На самом деле Дороти — моя дочь. Нора, я потерял тогда голову. Это было весной в Венеции, и была луна…

— Смешно. Не хочешь перекусить?

— Разве что за компанию. Ты чего хочешь?

— Сандвич с говяжьей отбивной, чтобы было много лука, и кофе.

Пока я звонил в ночной буфет, пришла Дороти. С некоторым усилием держась на ногах, она пробормотала:

— Ник, мне жутко неудобно, что я вас беспокою, но домой мне сегодня возвращаться нельзя. Я не могу. Боюсь. Не знаю, что со мной происходит. Не гоните меня, пожалуйста.

Дороти была сильно пьяна. Аста обнюхивала ее лодыжки.