Раймонд Чандлер - Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты

— Нора, ты выглядишь усталой, — заметил я.

— Да, есть немного. Давайте сядем.

Дороти сказала, что ей надо вернуться за свой столик. Она пожала руку Норе: мы непременно должны как-нибудь заглянуть к ним на коктейль, живут они в «Кортленде», фамилия ее матери теперь Йоргенсен. Мы будем рады, и она тоже должна заходить к нам, мы остановились в «Нормандии» и пробудем в Нью-Йорке одну-две недели. Дороти потрепала Асту за уши и ушла.

Мы сели за столик.

— А она хорошенькая, — сказала Нора.

— Смотря на чей вкус.

Нора улыбнулась.

— А у тебя есть любимый тип женщины?

— Только твой, дорогая, — долговязая брюнетка со злым ртом.

— А что скажешь про ту рыжую, за которой ты вчера волочился у Квинна?

— Глупости, — сказал я. — Она просто хотела показать мне французские гравюры.

На следующий день мне позвонил Герберт Маколей.

— Привет. Дороти Вайнент сказала, что вы в городе. Как насчет ланча?

— Сколько сейчас времени?

— Половина двенадцатого. Я вас разбудил?

— Да, — сказал я, но это даже хорошо. Что, если вы придете на ланч ко мне, а то я с похмелья и чувствую, что не в силах никуда выбраться… Отлично, скажем, в час дня.

Я выпил по одной с Норой перед тем, как она отправилась мыть голову, потом, после душа, выпил еще и к тому времени, когда телефон зазвонил снова, чувствовал себя значительно лучше.

— Мистер Маколей у вас? — спросил женский голос.

— Еще нет.

— Извините за беспокойство, вы не могли бы, когда он придет, попросить его позвонить в контору? Это очень важно.

Я пообещал выполнить просьбу.

Маколей появился десять минут спустя. Это был крупный, розовощекий, отлично сохранившийся малый примерно одного со мной возраста — сорока одного года, хотя выглядел он моложе. Адвокатом он был неплохим. Когда я жил в Нью-Йорке, мы не раз работали вместе, и всегда довольно успешно.

Мы обменялись рукопожатиями, похлопали друг друга по спине, он поинтересовался, как мои дела; я ответил: «Прекрасно», — и тогда я сказал, что его просили связаться с конторой.

Нахмурившись, адвокат пошел к телефону.

— Вайнент вернулся в город и хочет со мной встретиться, — сообщил он.

Я обернулся, держа в руке наполненные бокалы.

— Ну что же, ланч можно…

— Подождет, — сказал Маколей и взял у меня бокал.

— Он все такой же тронутый?

— Да, причем серьезно, — важно сказал Маколей. — Слышали, в двадцать девятом он почти год провел в санатории?

— Нет.

Адвокат кивнул, сел, поставил бокал на стол и слегка наклонился ко мне.

— Чарлз, что замышляет Мими?

— Мими? А, жена, его бывшая жена. Не знаю, А почему она должна что-то замышлять?

— Она всегда что-то замышляет, — сухо сказал Маколей и очень медленно добавил: — А я думал, вы в курсе.

— Слушайте, Мак, я уже шесть лет, с 1927-го, не работаю детективом.

Маколей уставился на меня с изумлением.

— Честно, — заверил я. — Через год после того, как я женился, мой тесть умер и оставил лесопилку, узкоколейную железную дорогу и еще кое-какое имущество, и я ушел из агентства, чтобы присматривать за всем этим хозяйством. Но в любом случае у меня нет ни малейшего желания работать для Мими Вайнент, или Йоргенсен, или как там ее еще зовут, мы никогда не испытывали друг к другу особой симпатии.

— О, я не думал, что вы… — Маколей оборвал фразу, сделав неопределенный жест, и поднял бокал. Глотнув, он продолжал: — Просто мне хотелось узнать, в чем дело. Три дня назад — во вторник — мне позвонила Мими, она пыталась разыскать Вайнента, а вчера вечером позвонила Дороти, сказала, что это вы посоветовали ей обратиться ко мне… Я-то думал, вы все еще работаете детективом, поэтому и решил узнать, что все это значит.

— А они вам не объяснили?

— Наверняка Вайнент им нужен в связи с какими-нибудь старыми делами. А это многое может означать.

— Подозрительный вы, адвокаты, народ, — заметил я. — Может, он нужен им из-за старых дел, может — по поводу денег. Отчего, собственно, вся суматоха? Он что, скрывается?

Маколей пожал плечами.

— Мне об этом известно столько же, сколько и вам. С Вайнентом я не виделся с октября. — Он сделал еще несколько глотков. — Вы долго пробудете в городе?

— До первых дней нового года, — ответил я и пошел к телефону, чтобы узнать здешнее меню.

В тот вечер мы с Норой сходили на премьеру «Медового месяца» в Малом театре, потом на званый ужин, который давала чета по фамилии то ли Фримэн, то ли Филдинг, то ли как-то еще, поэтому, когда на следующее утро Нора разбудила меня, чувствовал я себя скверно. Нора подала мне чашку кофе, газету и сказала: