Раймонд Чандлер - Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты

— Вы как будто специально разговариваете со мной так плохо.

— Слушай, Дороти, сказал я, — или ты что-то знаешь и боялась это сказать перед Мими и Гилбертом, или — нет. Если да, то выкладывай. Если чего-то не пойму, я тебя сам спрошу.

Дороти сердито теребила складку на своей юбке, но когда она подняла глаза, они заблестели и оживились. Она зашептала, но не очень тихо, так, что будь кто-нибудь в комнате, он бы ее услышал:

— Гил встречается с отцом, они виделись сегодня, и отец сказал ему, кто убил мисс Вулф.

— И кто?

Дороти покачала головой.

— Гил мне не сказал. Признался только, что знает.

— И это ты боялась сказать при Гиле и Мими?

— Да. Вы бы все поняли, если бы дали мне рассказать…

— Про то, что случилось с тобой в детстве? Нет, не дам. Хватит об этом. Что он еще тебе сказал?

— Ничего.

— Про Нанхейма ничего?

— Нет, ничего.

— И где твой отец?

— Гил мне не сказал.

— Где они встречались?

— Он мне не сказал. Не сердитесь, пожалуйста, Ник. Я вам обо всем рассказала.

— Ну что же, и это немало, — пробурчал я. — Когда он тебе все это рассказал?

— Сегодня ночью. Он как раз рассказывал, когда вы вошли в мою комнату. Честно, я вам во всем призналась.

— Было бы прекрасно, — сказал я, — если бы хотя бы раз кто-нибудь из вас хоть что-нибудь изложил четко и ясно, — неважно даже что.

Нора принесла кофе.

— А теперь что тебя беспокоит, сынок? — спросила она.

— Факты, — объяснил я, — загадки, ложь, — слишком я стар и слишком устал от всего этого. Давай вернемся в Сан-Франциско.

— До Нового года?

— Завтра, то есть уже сегодня.

— Я готова. — Нора подала мне чашку. — Если хочешь, мы можем улететь самолетом и будем там в канун Нового года.

Дороти робко вставила:

— Я не солгала вам, Ник. Я все рассказала, я… Пожалуйста, ну пожалуйста, не сердитесь на меня. Я так… — Она зарыдала.

Я погладил Асту по голове и тяжело вздохнул.

Нора предложила:

— Мы все устали и изнервничались. Давайте на ночь отошлем собаку вниз и ляжем спать, а все наши разговоры продолжим днем. Пойдем, Дороти, я отнесу тебе кофе в спальню и поищу какое-нибудь белье на ночь.

Дороти встала, сказала мне:

— Спокойной ночи. Простите, что я такая глупая, — и пошла за Норой.

Когда Нора вернулась, она села на пол рядом со мной.

— Наша Дорри начала свою программу по плачу и хныканью, — сообщила она. — Честно говоря, жизнь у нее сейчас не сахар, особенно с тех пор как… — Нора зевнула. — Что там у нее была за страшная тайна?

Я рассказал, о чем поведала мне Дороти, и добавил:

— Все это смахивает на большую чушь.

— Почему?

— А почему бы и нет? До сих пор все, что мы от них слышали, оказывалось чушью.

Нора снова зевнула.

— Может быть, для детектива такого объяснения достаточно, но меня оно совсем не убеждает. Слушай, давай составим список всех подозреваемых, а напротив напишем все мотивы, нити…

— Вот ты этим и займись. А я иду спать. А что значит пить, мамочка?

— А это вот когда сегодня ночью Гилберт думал, что я сплю, подкрался на цыпочках к телефону и попросил телефонистку до утра ни с кем не соединять.

— Так, так.

— Или когда Дороти, — продолжала Нора, — обнаружила вдруг, что у нее все время был ключ тети Алисы.

— Так, так.

— Или когда Морелли начинает рассказывать про пьющего кузена… как его… Дика О’Брайена, который дружил с Джулией Вулф, а Стадси при этом слегка подталкивает его ногой под столом.

Я поднялся и поставил чашки из-под кофе на стол.

— Я, конечно, и в мыслях не могу представить, что какой-нибудь детектив может добиться успеха, не будучи женатым на тебе, но все-таки ты преувеличиваешь. По-моему, Стадси подталкивал Морелли просто, чтобы тот не отвлекался от сути дела. Меня больше беспокоит, зачем они вырубили Воробья: чтобы оградить меня от увечий или от того, что я мог от него услышать? Я совсем сплю.

— Я тоже. Скажи мне одну вещь, Ник. Только правду: когда ты боролся с Мими, ты не испытал к ней желания?

— Ну, самую малость.

Нора рассмеялась и поднялась с пола.

— Ну разве ты не старый гадкий развратник? — сказала она. — Смотри, уже светает.

Нора растолкала меня в пятнадцать минут одиннадцатого.

— Телефон, — сказала она. — Это Герберт Маколей, говорит, что по важному делу.

Я прошел в спальню к телефону, — спал я в гостиной, — Дороти крепко спала.

— Алло… — пробормотал я в трубку.

Маколей сказал:

— Сейчас еще рано для ланча, но нам надо срочно встретиться. Могу я сейчас, приехать?