Раймонд Чандлер - Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты

Через несколько минут Гилд позвал:

— Эй, мы всю ночь ждать не будем. Пошевеливайся.

Ответа не было.

Когда мы вошли в спальню, она была пуста. В ванной комнате тоже никого не было. Окно и пожарный выход были открыты. Я ничего не сказал и попытался сохранять невозмутимость.

Гилд сдвинул шляпу на затылок и сказал:

— Зря он это сделал, — и пошел к телефону в гостиной.

Пока Гилд звонил, я порылся в ящиках шкафа и стола, но ничего не нашел. Поиски мои были не очень тщательными, и как только Гилд привел в действие полицейскую машину, я их прекратил.

— Все в порядке, — сказал Гилд. — Думаю, мы его поймаем. Есть кое-какие новости. Йоргенсена опознали как Келтермэна.

— Кто опознал?

— Я послал человека поговорить с девицей, которая подтвердила алиби Йоргенсена, с этой самой Ольгой Фентон, и он в конце концов добился своего. Хотя, он говорит, что относительно алиби девица стояла на своем. Я это еще раз проверю и попробую ее расколоть. Хотите, поедем вместе?

Я посмотрел на часы и сказал:

— Я бы с удовольствием, но уже слишком поздно. Его еще не взяли?

— Ордер получен. — Гилд посмотрел на меня задумчиво. — Эта крошка должна будет кое-что рассказать!

Я улыбнулся.

— Теперь кто, по-вашему, убил Вулф?

— Тут я спокоен, — сказал Гилд. — Дайте мне возможность поприжать необходимое количество народа, и я тут же выясню истину.

На улице Гилд пообещал держать меня в курсе дела, мы пожали друг другу руки и разошлись. Через пару секунд Гилд догнал меня и попросил передать наилучшие пожелания Норе.

Вернувшись домой, я передал Норе привет от Гилда и рассказал ей новости дня.

— Мне тоже поручено передать тебе кое-что, — сказала Нора. — Заходил Гилберт Вайнент и страшно расстроился из-за того, что тебя не застал. Он попросил передать, что ему нужно сказать тебе нечто «крайне важное»..

— Наверное, он обнаружил, что Йоргенсен обладает материнской наследственностью.

— Думаешь, это Йоргенсен ее убил? — спросила Нора.

— Думал, что знаю, кто это сделал, — сказал я, — но сейчас все так запуталось, что можно только строить догадки.

— И о чем же ты догадываешься?

— Мими, Йоргенсен, Вайнент, Нанхейм, Гилберт, Дороти, тетя Алиса, Морелли, ты, я, Гилд. Может быть, это сделал Стадси. Как насчет того, чтобы приготовить коктейль?

Нора сделала несколько порций. Я поглощал уже вторую или третью, когда она вернулась после телефонного разговора и сообщила:

— Твоя подружка Мими желает с тобой поговорить.

Я подошел к телефону.

— Привет, Мими.

— Я страшно извиняюсь, Ник, что была такой грубой в тот вечер, но я так возбудилась, что просто потеряла всякий контроль и дала волю чувствам. Прости меня, пожалуйста. — Все это Мими проговорила очень быстро, словно желала поскорее покончить с извинениями.

— Все в порядке, — сказал я.

Я едва успел вставить эти три слова, как Мими снова заговорила, но уже медленно и с большим значением:

— Ник, могу я с тобой увидеться? Случилось нечто ужасное, нечто… Я не знаю, что делать, к какому средству прибегнуть…

— Что произошло?

— Это нетелефонный разговор, но ты должен посоветовать, что же мне делать. Мне необходим чей-нибудь совет. Ты не мог бы приехать?

— Ты хочешь сказать — сейчас?

— Да, пожалуйста.

— Хорошо, — сказал я и вернулся в гостиную. — Я поеду повидаю Мими. Она говорит, что попала в какой-то переплет и нуждается в помощи.

Нора рассмеялась.

— Желаю удачи. Она перед тобой извинялась? У меня прошения она уже попросила.

— Да, все это на одном дыхании. Дороти дома или все еще у тети Алисы?

— Гилберт сказал, что все еще у тетушки. Ты надолго?

— Судя по обстоятельствам. Возможно, сцапали Йоргенсена, и Мими хочет что-то выяснить.

— Ему могут что-нибудь сделать? Я имею в виду, если он не убивал Вулф?

— Наверное, старые делишки ему могут припомнить: угрозы по почте, попытки вымогательства. — Я оторвался от выпивки, чтобы спросить у Норы и у себя самого: — Интересно, они были знакомы с Нанхеймом? — Я подумал секунду над этим вопросом, но единственное, до чего додумался, — решил, что такая вероятность существует. — Ладно, я пошел.

Мими встретила меня с распростертыми объятиями.

— Очень, очень мило с твоей стороны, что ты простил меня, Ник. Впрочем, ты всегда был очень милым. Не знаю, что на меня нашло в понедельник вечером.

— Забудь об этом, — сказал я.

Лицо у Мими было, румянее, чем обычно, упругая кожа молодила ее. Голубые глаза блестели. Ладони, которые она доложила на мои руки, были ледяными. Мими вся напряглась от возбуждения, но я не мог понять, что же ее так взволновало.