Дороти Сэйерс - Рассказы о лорде Питере

— Я предпочел бы одолжить у вас одну из верховых лошадей, — сказал Уимзи. — В городе у меня почти нет возможности ездить верхом.

— Пожалуйста, дружище. Возьмите Полли Флиндерс — немного тренировки ей не повредит. Боюсь только, будет довольно сыро. Вы уверены, что хотите ехать верхом? А экипировка у вас с собой?

— Да, я прихватил сюда старые бриджи, и в этом дождевике можно ничего не бояться. Они ведь не рассчитывают, что я буду во фраке. Между прочим, как далеко отсюда до Фримптона?

— Девять миль по шоссе, сплошное гудроновое покрытие, но, к сожалению, по обеим сторонам дороги довольно широкие полосы травы. Вы, конечно, можете срезать милю или около того, если поедете через общинный выгон. Когда вы хотите выехать?

— Ну, думаю, часов около семи. Да, послушайте, сэр, миссис Фробишер-Пим не сочтет за грубость, если я вернусь довольно поздно? Видите ли, старина Ламсден и я прошли вместе всю войну, и когда мы начинаем вспоминать о тех временах, то просто не можем остановиться. Мне неприятно, что я превращаю ваш дом в гостиницу, но...

— Что вы, что вы! Никакого беспокойства. И моя жена, конечно, не будет возражать. Мы хотим, чтобы этот визит доставил вам удовольствие, делайте все, что вам нравится. Я дам вам ключ и попомню, чтобы нечаянно не закрыть дверь на цепочку. Пожалуйста, если не трудно, сделайте это сами, когда вернетесь.

— Да, да, конечно. А как быть с лошадью?

— Я скажу Мерридью, чтобы он непременно вас дождался — он спит в помещении над конюшней. Я бы хотел только пожелать вам, чтобы эта ночь была получше. Боюсь, барометр опять падает. Да, так и есть! Это обещает плохую погоду назавтра. Между прочим, возможно, вы как раз проедете мимо похоронной процессии у церкви. Если поезд не опоздает, она будет проходить там примерно в это же время.

Поезд, очевидно, пришел вовремя, потому что, когда лорд Питер легким галопом приблизился к западным воротам церкви, то увидел остановившийся перед ним похоронный экипаж, убранный с невероятной пышностью и окруженный небольшой толпой. Его сопровождали две траурные кареты; кучер второй кареты, казалось, испытывал некоторые затруднения в обращении с лошадьми, из чего Уимзи заключил, что это, должно быть, та самая пара, которая была позаимствована у Мортимера. Придержав по возможности Полли Флиндерс, он незаметно принял соответствующую обстоятельствам позу и, приостановившись на некотором расстоянии от толпы, наблюдал, как гроб сняли с похоронных дрог и пронесли через ворота, где он был встречен мистером Хэнкоком в полном церковном облачении, в сопровождении кадильщика и двух факельщиков. Эффектная сцена была несколько подпорчена дождем, который гасил свечи, что, впрочем, не мешало зрителям — по всему было видно — считать это зрелище великолепным.

Солидный мужчина, одетый с величайшей тщательностью в черный сюртук и цилиндр и сопровождаемый женщиной в красивой траурной одежде и в мехах, внимательно слушал чье-то сочувственное объяснение. Это был фабрикант, известный шелковыми чулками Хэвиленд Бердок, младший сын покойного. Огромное количество белых венков, украшавших катафалк, вызвало приглушенный гул восторга и одобрения. Церковный хор довольно нестройно затянул псалом, и процессия начала медленно втягиваться в церковь. Полли Флиндерс энергично тряхнула головой, и Уимзи, восприняв это как сигнал к отбытию, водрузил на голову шляпу, и послушная лошадь легким галопом понесла его к Фримптону.

Примерно через четыре мили шоссе, петляя по великолепной лесистой местности, вывело его к краю фримптонского выгона. Здесь дорога широкой дугой огибала выгон и плавно спускалась к деревне Фримптон. На какое-то мгновение Уимзи заколебался: сумерки сгущались, а дорога и лошадь, на которой он ехал, были ему незнакомы. Оказалось, однако, что через выгон шла хорошо утоптанная верховая тропа, на которую он в конце концов и свернул. Полли Флиндерс, видимо, знала эту тропу довольно хорошо, потому что шла по ней быстрым свободным галопом.

Проскакав так примерно полторы мили, они без всяких приключений снова выехали на шоссе. Здесь, у развилки, Уимзи опять задумался, но электрический фонарик и указательный столб помогли ему разрешить сомнения, и после десятиминутной скачки он оказался у цели своего путешествия.

Майор Ламсден был большой веселый человек, никогда не унывающий, хотя на войне он потерял ногу. У него была большая веселая жена, большой веселый дом и большая веселая семья. И вскоре Уимзи уже сидел перед камином, таким же большим и веселым, как и все в доме, и болтал с хозяином о том о сем за бутылкой виски с содовой. Без всякой почтительности и с нескрываемым удовольствием он описал похороны Бердока и перешел затем к рассказу о карете-призраке. Майор Ламсден рассмеялся.