Сирил Хейр - Трагедия закона

Некоторое время леди Барбер размышляла над содержанием письма, словно не зная, как оценить последний проступок мужа. Когда же заговорила, стало ясно, что она решила отнестись к нему скорее с сожалением, нежели с гневом.

— Уильям, ты положительно неисправим! — сказала она. — За рулем, полагаю, был ты сам?

— Да, сам.

— И полагаю, виновен полностью ты?

— Ну, что касается этого…

— Ну разумеется, ты! — нетерпеливо перебила она. — Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не ездил в темноте. Все это весьма прискорбно в твоем положении. Слава Богу, твое имя не попало в газеты в связи с инцидентом. Я читала заметку о том, что Сибалд-Смит был сбит машиной, но, естественно, никак не связывала это с тобой. Я знаю, что на концерты ты никогда не ходишь, но эта твоя эскапада пробьет серьезную брешь в музыкальной жизни Лондона, когда бы она ни возобновилась. Сибалд-Смит! Он из тех, кто страхует свои руки на тысячи фунтов.

При напоминании о страховке судья вздрогнул.

— Давай обсудим это после ужина, — предложил он.

— Не вижу предмета для обсуждения, — ответила жена, стремительно выйдя из комнаты перед его носом, чем продемонстрировала великолепное неуважение к установлениям ассизского этикета.

Дерек, который, спускаясь на ужин, предвкушал возобновление искрометной беседы, коей так насладился за чаем, к концу вечера вынужден был признать, что весьма разочарован. Вина за это, как ему представлялось, лежала на судье. Тот не только сам не произнес ни слова, но своим молчанием набросил мрачную тень на весь стол. Ее светлость, впрочем, казалась привычно жизнерадостной. Разве что румянец на щеках был чуточку ярче и глаза сверкали сильней, чем прежде. Но на сей раз ее разговорчивость выглядела результатом осознанных усилий, а не восхитительно естественным кипением энергии, которое очаровало его днем. Более того, он заметил, что она не предпринимала никаких попыток втянуть в разговор мужа, а обращалась исключительно к маршалу и большую часть времени говорила рассеянно, витая мыслями где-то в другом месте. Раз или два он даже заподозрил, что она разговаривает с молчаливой невидимой фигурой на другом конце стола. Словом, ужин прошел в неловкой обстановке. Дерек, скованный ощущением, что что-то «назревает», снова впал в смущенную безъязыкость и испытал облегчение, когда Сэвидж поставил на стол портвейн и леди Барбер удалилась.

Судья выпил три рюмки. Каждый раз, наполняя свой сосуд, он смотрел на Дерека с таким видом, словно хотел сказать нечто важное, но каждый раз передумывал и отпускал лишь какое-нибудь банальное замечание, касавшееся предстоявших на следующий день слушаний. В конце концов, будто бы капитулировав перед неизбежным, он бросил на стол салфетку, произнес: «Что ж, полагаю, пора нам присоединиться к моей жене» — и направился к выходу.

Атмосфера в гостиной оказалась еще более гнетущей, чем за столом. То и дело повисали долгие периоды тишины, которую нарушало лишь постукивание вязальных спиц ее светлости. Леди Барбер казалась угрюмой, а ее муж словно бы чего-то ждал. При всей его неопытности, Дереку не составило труда понять, чего именно. Судья ждал момента, когда окажется с женой наедине, хотя и сознавал, что ничего хорошего это ему не сулило. Дерек понял намек, при том что не мог бы точно сказать, каким образом он был ему транслирован. Сославшись на необходимость написать давно обещанное письмо матери, он покинул гостиную, как только позволили приличия.

Не успела дверь за ним закрыться, как леди Барбер, подняв голову от вязанья, заметила:

— Славный мальчик. Он был с тобой в машине в тот вечер?

— Да, был, — ответил судья, охотно ухватившись за представившуюся возможность возобновить разговор. — Хильда, коль скоро уж мы снова коснулись этого дела, я хотел бы обсудить с тобой несколько вопросов.

— Если он был с тобой и все знает, — продолжила ее светлость, следуя собственному течению мысли, — не понимаю, зачем ты отослал его из комнаты.

— Ничего подобного я не делал, с чего ты взяла?

— Мой милый, я никогда в жизни не видела, чтобы что-то было сделано с такой очевидностью. Впрочем, это твое дело, не мое. Как сказала уже перед ужином, я считаю, что здесь нет предмета для обсуждения. Видит Бог, я последняя из тех, кому хотелось бы сделать слона из этой злополучной мухи. — Судья молчал, и она через несколько минут продолжила: — Если ты дашь мне это письмо, я разберусь с ним сама. Нет никаких разумных причин, по которым ты должен обременять себя этим, к тому же тебе хорошо известно, насколько ты непрактичен в собственных делах. Надеюсь, ты послал соответствующее уведомление в свою страховую компанию? Кажется, «Эмпириан», если не ошибаюсь? — По-прежнему тишина была ей ответом. — Я не ошибаюсь? — повторила она.