Эрл Гарднер - Прокурор жарит гуся

— Вы имеете в виду угол наклона и нажим пера? — спросил Селби.

— То, о чем вы говорите, лишь крошечная часть настоящей экспертизы.

— Но не смогли бы вы хотя бы начать работу над этим завещанием?

— Думаю, что смогу. Вы можете посидеть в лаборатории, если обещаете не мешать, — сказал Стоун.

— Постараюсь, — улыбнувшись, охотно пообещал Селби.

— Говорить буду я, — сказал Стоун, проходя в лабораторию, — вы будете слушать. Многие почему-то непрерывно задают вопросы. Мне это не нравится.

Он расправил завещание на прозрачной стеклянной крышке стола, включил освещение и приступил к работе.

В ходе работы он бросал короткие замечания, которые должны были служить объяснением.

— Этот свет имитирует дневное освещение… Взглянем на водяные знаки на бумаге. Просветим ее снизу, кстати, размер листа характерен для юридических документов… ага, вот знак «Специальная судебная». Здесь у меня каталог, из которого можно узнать, когда любой вид бумаги впервые появился на рынке… Если выяснится, что «Специальная судебная», то есть этот сорт, появилась в продаже позже даты документа, мы имеем дело с фальсификацией. Итак, смотрим…

Эксперт перелистал несколько машинописных страничек.

— Нет. «Специальная судебная» продается с 1922 года. О’кей. Пока все в прядке.

Стоун закрыл свой каталог и вернулся к рабочему месту, не переставая говорить:

— Теперь проверим физические характеристики… Во-первых, чернила. Самые распространенные готовятся из чернильного ореха. Если мы капнем на чернила специальным реактивом и они при этом станут темно-красными, значит, мы имеем дело с чернильным орехом.

Эксперт немного повозился с документом и сказал:

— Чернильный орех. Теперь проверим цвет, с этой целью используем колориметр.

— Для чего нам надо знать цвет?

Эксперт взглянул на Селби поверх микроскопа:

— Чернила из ореха при окислении меняют свой цвет. И проходит примерно два года, прежде чем они приобретают постоянную окраску. Мы имеем дело с постепенным процессом изменения цвета по мере окисления.

— Следовательно, если записи больше двух лет, как должно быть в нашем деле, чернила уже имеют постоянную окраску? — спросил Селби.

Стоун кивнул в ответ и начал подбирать стеклянные диски разных оттенков, делая пометки на полях документа. Потом он изучил свои записи и отрегулировал освещение. Селби заметил, что эксперт нахмурился. На его лбу появились поперечные морщины.

— В чем дело? — спросил прокурор.

— Пока я еще не готов дать ответ… Давайте взглянем на то письмо, в котором он сообщает, что оставляет все сестре.

Селби передал эксперту письмо.

Стоун изучил его с помощью колориметра, вновь сделал какие-то пометки и повернулся к окружному прокурору.

— Я собираюсь изменить своим правилам, — сказал он, — потому что мне кажется, что я имею бесспорные доказательства.

— Что же вы узнали?

— Прежде чем сделать окончательное заключение, я должен поместить завещание на двадцать четыре часа в специальную окислительную камеру. Но если я не впадаю в грубейшую ошибку, то чернилам на завещании меньше сорока восьми часов.

— Меньше сорока восьми часов?! — воскликнул Селби. — Великий Боже, но весь вид бумаги говорит о том, что…

— За это я и ломаного гроша не дам, — отрезал Стоун. — Существуют десятки способов придать бумаге старинный вид. Думаю, в течение ближайших часов чернила весьма существенно изменят свою окраску в окисляющей среде. Если же они были нанесены на бумагу в 1935 году, то цвет совсем не должен измениться.

— А как насчет письма? — спросил Селби.

— О письме я сообщу завтра. Селби поднялся со словами:

— Думаю, нет необходимости напоминать, что все это строго конфиденциально. Мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь узнал о существовании этих документов и о вашем заключении.

— Естественно. Хотите, чтобы я вам позвонил?

— Да, пожалуйста.

— Ждите моего звонка во вторник, примерно в два тридцать.

Крепко пожав эксперту руку, Селби повел машину назад, в Мэдисон-Сити, продумывая возможные варианты последствий, возникших в результате новой ситуации. Для прокурора было ясно одно: теперь он просто обязан подвергнуть миссис Лосстен самому суровому допросу.

Вернувшись в свой офис, Селби позвонил Инес Стэплтон и, когда она ответила, сказал:

— Инес, мне необходимо поговорить с твоими клиентами Лосстенами.

— Дуг, вы с шерифом лаете не на то дерево. Почему вы считаете, что миссис Лосстен виновата во всех грехах? Только потому, что она сестра Эзры Гролли? Если вам нужны факты, копните клиента Карра и постарайтесь узнать, как он поступил с завещанием, которое выкрал.