Жюль Мари - Выстрел. Дело, о котором просили не печатать

— А ну-ка, послушаем, что нам скажут о лорде Чарнворте! — весело воскликнул он. — Ведь Китай не хуже Смирны!

Значит, лорд был в Китае. Конечно, это не имело ровно никакого значения для моих пророчеств, но лорд Чарнворт посмотрел на герцога с досадой и резко ответил:

— Я не верю в предсказания! Не поверю я и тому, что скажет мне госпожа Мейлита.

Насколько я могу судить по своему опыту, такие проявления являются признаком тайного доверия. Я повела плечами, давая понять, что мне решительно все равно, верят мне мои клиенты или нет. Лорд Чарнворт беспокойно заерзал на кушетке.

— К тому же я могу предложить мадам только левую руку, — сказал он, бросая на меня пытливый взор.

— Я прочитаю вашу судьбу и по ней, — спокойно ответила я. — Она поможет мне узнать, как давно вы лишились правой.

— Только, пожалуйста, не задавайте мне вопросов, — сказал он.

Лорд неохотно протянул мне ладонь, я взяла ее в свою руку и низко склонилась над ней. Если я не ошибаюсь, пульс у лорда был учащенный.

— Я вижу большие несчастья, — начала я. — Линия жизни довольно неправильная, пересечена каким-то внезапным событием. Первые годы жизни довольно благополучны, но тревоги начались еще в ранней юности, и с тех пор они бессменно продолжаются почти всю вашу жизнь. А вот — долгое путешествие и еще более долгое отсутствие. Линия счастья имеет те же самые погрешности, что и линия жизни. Линия сердца яснее, чем другие, если не считать ее окончания и не говорить о полном отсутствии каких-либо крепких привязанностей, за исключением одного только места. В линии же… — я помедлила немного и взглянула на него, — в середине линии… — Я опять помедлила и вперила взор в одно местечко на его ладони, в один знак, который положительно привел меня в смущение.

— Ваша светлость не дозволит мне задать вам только один вопрос? — спросила я, пристально взглянув на него.

Лорд Чарнворт отрицательно замотал головой. Я еще раз изучила его руку. Затем сделала то, чего не делала еще ни разу в жизни. Я вытащила свою книгу, перелистала страницы до того места, где была нарисована особая диаграмма, и сравнила с ней линию на ладони лорда. Когда я делала это, ропот любопытства пронесся по гостиной. Наконец я закрыла книгу и положила ее обратно в карман.

— В таком случае я больше ничего не смогу сообщить вашей светлости, — сказала я, поднялась с кресла и поклонилась.

Лорд Чарнворт учтиво ответил на поклон, с таким видом, точно его ничто не интересовало. Затем по его же приказанию господин Пераун проводил меня до кареты. По дороге он бестактно поинтересовался у меня:

— Что вы прочли по руке лорда Чарнворта?

— Это касается только самого лорда Чарнворта! — с достоинством ответила я.

Больше ничего не произошло между нами. Он усадил меня в карету. Дома я тотчас же подошла к письменному столу, достала памятную книжку и записала в нее все, что произошло в тот вечер. На основании этих заметок я и даю сейчас эти показания.

Что же касается знаков на руке лорда Чарнворта, то, насколько я могла истолковать их, они свидетельствовали о том, что он совершил тяжкое преступление.

Меня зовут Агата Фелиция Стейси, я из благородной семьи, дочь покойного высокопочтенного декана Эразма Стейси. Я незамужняя, определенного местожительства не имею. Состою компаньонкой при молодой госпоже. Мне чуть больше сорока лет.

Место компаньонки при мисс Уольден я получила только в этом году, весной. Раньше я служила у мисс Самуэлы, с которой, к моему глубокому сожалению, вынуждена была расстаться только потому, что она вышла замуж. Я обратилась в контору для женского трудоустройства, пользующуюся наилучшей репутацией. Благодаря имеющимся у меня рекомендациям я могла рассчитывать, что не останусь без места долго. Так и случилось. Недели через две с небольшим я получила от содержательницы конторы записку. Она извещала меня, что меня навестит доверенный лорда Чарнворта, которому поручено найти компаньонку для племянницы лорда.

Первым делом, конечно, я справилась в списке лордов, приложенном к календарю Дебретта. Из него я узнала, что род лорда Чарнворта существует со времен Георга III, что он собственник дома на Корнуэльской улице и двух имений, заложенных или нет — неизвестно. Конечно, мне было приятно узнать, что фамилия Уольденов, представителем которой был лорд Чарнворт, одна из самых старинных в нашей стране, но мое свидание с поверенным лорда доставило мне еще больше удовольствия. Вначале он несколько сомневался насчет поставленных мною финансовых условий, но я думаю, что скорее из профессионального этикета. Однако рекомендация от самого архиепископа окончательно убедила его, что я заслуживаю ту сумму, которую потребовала. Поверенный сообщил мне, что его клиент, лишь недавно унаследовавший титул лорда после своего старшего брата, находится на пути в Англию из Китая, где он провел последние двадцать лет. Именно поэтому он поручил ему по телеграфу найти для управления его домом даму, занимающую хорошее положение в обществе. Также поверенный объяснил мне, что лорд Чарнворт — второй из трех братьев; старший, холостяк, только что умер, а третий, то есть самый младший, умер уже давно, оставив двух сирот, а именно — мисс Уольден, которой исполнилось девятнадцать лет, и мальчика Мориса двенадцати лет.