Жюль Мари - Выстрел (сборник)

Каждую зиму, начиная с сентября, в Сен-Клоде, в доме у префекта, устраивались балы. Пока молодежь танцевала, люди постарше собирались небольшими группами и вели серьезные беседы. В один из пока еще теплых дней возле окна, отворенного на улицу Пре, самую красивую и самую прямую в городе, стояли два человека. Они расположились поодаль от других и делали вид, что внимательно рассматривают каменистую мостовую, на которую причудливым узором ложились тени от соседних домов.

— Господин судебный следователь, — тихо произнес высокий худощавый старик с седыми усами и бородой, — я хочу поговорить с вами откровенно об одной тайне, которую вы носите в сердце и не смеете открыть.

— Генерал…

— Не пытайтесь притворяться, это напрасный труд. Взгляните на меня прямо и честно отвечайте. Вы любите мою дочь?

— Это правда, генерал, я люблю мадемуазель Сюзанну Горме всей душой, однако никогда, ни одним словом, ни малейшим намеком…

— Вы человек честный и благородный, господин Дампьер, я это знаю. Со своей стороны я глубоко уважаю вас. Вы перестанете в этом сомневаться, когда я скажу вам всю правду.

— Говорите, генерал, я слушаю вас.

— Я думаю, что моя дочь вас не любит.

— Она сама сказала вам об этом?

— Нет. Она говорит о вас как о человеке, к которому испытывает дружеское расположение, но у нее нет к вам никаких других чувств. Извините меня за кажущуюся грубость. У меня нет привычки подбирать слова.

— Могу я узнать, говорили ли вы с мадемуазель Сюзанной, прежде чем со мной?

— Нет, я руководствуюсь своими личными наблюдениями.

Генерал замолчал. Ему потребовалась вся его решимость, чтобы начать этот разговор. Ему не хотелось ранить сердце молодого человека, и если он нашел в себе мужество завести этот столь жестокий разговор, то лишь потому, что от всей души хотел избежать дальнейших неприятностей.

— Вы знаете, — продолжал он наконец, — какое воспитание получила моя дочь. Об этом много было толков в Сен-Клоде. Я не хотел, чтобы Сюзанна выросла робкой и боязливой девушкой, такой же куклой, как и окружающие ее особы. Я развил ее разум, не отняв сердца, и рано приучил смотреть на жизнь трезво и судить здраво, при этом не лишив ее женского очарования и грации. Она обладает и честностью, и чистосердечием, и прямотой. Не зная зла, она угадывает его — в этом ее сила. Она обладает разумной добротой и порой проявляет ее прежде, чем несчастный смиренно обращается к ней со своей жалобой. Сюзанна сохранила всю свою непосредственность, несмотря на то что она уже взрослая девушка. Она весела и серьезна, шаловлива и рассудительна, строга и кротка. В Сен-Клоде никто ее не понимает, за исключением, может быть, вас, потому что вы любите ее. Она удивляет и забавляет, я слышал, как мужчины говорят о ней: «Хорошенькая девочка». Другие находят, что она непоследовательна. Они ошибаются: она женщина, вот и все. И именно потому, что она женщина, ваша любовь не должна быть для нее тайной.

Сюзанне известно, что я не стану подчинять ее своей воле: ее выбор мужа я одобрю, закрыв глаза, потому что уверен заранее, что ее сердце заблуждаться не может, что она не подарит человеку недостойному свою нежность и любовь. А Сюзанна никогда не признавалась мне в склонности к вам, ваше присутствие не волнует ее, сердце ее не бьется сильнее, и ум, когда вы смотрите на нее, сохраняет девственную ясность. Если бы она полюбила вас, она не колеблясь сказала бы мне об этом. Я поверенный ее малейших душевных волнений, ее жизнь — прекрасная книга, все страницы которой она перелистывает со мной, но я не видел там ничего написанного для вас.

По мере того как говорил генерал, Дампьер опускал голову, и лицо его омрачалось. Им овладело отчаяние. Он не лгал, когда говорил, что страстно любит Сюзанну. Провести всю жизнь возле этого невинного существа было бы бесконечным блаженством, которое пугает, потому что слишком полно. Кажется слишком щедрым подарком судьбы пользоваться таким счастьем, и эта мысль уже сама по себе сильнейший яд. Дампьер два года был судебным следователем в Сен-Клоде, эта любовь стала праздником для его сердца, и молодой человек бросился в нее как в омут. Холодные слова генерала вдруг превратили эту мечту в кошмар и грубо пробудили спящего.

— Выслушайте меня, господин Дампьер, — продолжал генерал, — я выкажу вам свое уважение, а моей дочери — доказательство доверия. Я хочу, чтобы вы поговорили с Сюзанной без меня. Я стеснил бы вас. Скажите ей все, что вы думаете и чувствуете. Она ответит вам откровенно. В четверг у нас будет обедать кое-кто. Приходите, я устрою вам свидание с ней наедине.