Майк Эшли - Новые приключения Шерлока Холмса (сборник)

Весьма вероятно, что 1888-й был также и годом “Собаки Баскервилей” – наверное, самого знаменитого дела Холмса. Он вел это расследование именно тогда, а не десятилетием позже, как утверждается во многих известных записках. Вначале Холмс не может отправиться в Дартмур и посылает вместо себя Ватсона, объявив, что занят делом о шантаже: возможно, это правда, но не исключено, что в эти дни он давал консультации по поводу убийств, совершаемых Джеком-потрошителем. Предпринималось множество попыток рассказать об участии Холмса в том расследовании, однако все эти истории, на мой взгляд, апокрифичны. Как я полагаю, Холмс быстро разрешил загадку этих убийств для своего собственного удовлетворения, а затем предоставил Скотленд-Ярду доводить следствие до конца, чтобы целиком посвятить себя баскервильской истории.

К тому же периоду относится и “Знак четырех”, в котором Ватсон знакомится с Мэри Морстен и влюбляется в нее. Вскоре, уже в конце 1888-го, они поженились, Ватсон съехал с квартиры на Бейкер-стрит и стал заниматься врачебной практикой в Паддингтоне. Некоторое время Холмс вел свои изыскания один. Только в марте 1889-го друзья воссоединились, расследуя “скандал в Богемии”.

Лишь позже Ватсон узнал о некоторых делах, которые Холмс вел в одиночку. Среди них – трагедия братьев Аткинсон. Хотя впоследствии Ватсон изложил ее на бумаге, он никогда не стремился обнародовать эту историю. Несколько лет назад мне в руки попала копия его рассказа, и мой коллега Эрик Браун подготовил ее к публикации.

Уже несколько месяцев я не видел моего друга Шерлока Холмса: напряженно работая каждый в своей сфере деятельности, мы не находили времени для визитов вежливости и прочих светских условностей. Зайдя к нему в тот вечер, я лишь по случайности застал его дома.

– Ватсон! – воскликнул Холмс, когда миссис Хадсон провела меня в комнату. – Садитесь, друг мой. Надеюсь, вы не слишком тяжело переносите нынешние холода?

Я согрел руки у огня и расположился в предложенном кресле, а затем отпустил несколько замечаний насчет того, что в последние годы зимы стали суровее. Мой друг ударился в пространные рассуждения о метеорологии, климатологии и прочем в том же духе.

Налив себе бренди, я приготовился с приятностью скоротать вечер.

Между тем мой друг приводил все новые и новые примеры неприветливого климата, с каким ему доводилось сталкиваться во время своих путешествий. Я удвоил внимание: при всей нашей дружбе достойно сожаления, что Холмс редко считает нужным посвящать меня в детали происшествий, случавшихся с ним в ходе его странствий по Востоку и относящихся к периоду, который в записках о выдающейся карьере моего друга я назвал Великой Паузой.

В тот вечер он рассказывал о них весьма туманно, однако вдруг по какому-то случаю заметил:

– Конечно, мне довелось и самому столкнуться с муссоном. Это было, когда я отправился из Тибета южнее, на Цейлон, чтобы вновь встретиться со старым приятелем…

Я наклонился вперед, тотчас ухватившись за слово “вновь”.

– Вы хотите сказать, Холмс, что посещали остров и до девяносто четвертого?

Осознав свою оплошность, мой друг с наигранным безразличием отмахнулся:

– Так, одно пустяковое дельце в городе Тринкомали в восемьдесят восьмом…

– Вы там вели самое настоящее расследование? – произнес я умоляюще. – Но почему вы никогда об этом не упоминали?

– Незначительное дело, Ватсон, к тому же совершенно неинтересное. И потом, я поклялся Королевской цейлонской чайной компании соблюдать полнейшую тайну. Ну так вот, что касается природы муссонных дождей…

И мой друг быстро перешел от тринкомалийского дела к азиатским тропическим ливням.

Ближе к полуночи я откланялся и в ближайшие несколько недель, занимаясь своими обычными делами, едва ли вспоминал об этом вечернем разговоре.

Я почти забыл об этой истории, когда месяц спустя зашел к моему другу и снова застал его дома. Он провел меня к камину и уговорил пропустить рюмочку бренди.

Спустя некоторое время он небрежно махнул рукой в сторону распечатанного письма, лежащего на столе возле его кресла.

– Помните, когда вы навещали меня в прошлый раз, я упоминал о небольшом деле в цейлонском Тринкомали и о том, что Королевская чайная компания запретила мне разглашать подробности?

Заинтригованный, я выпрямился в кресле:

– Конечно помню. И что же?

– Похоже, запрет больше не действует, Ватсон, – непринужденно сообщил Холмс. – Три недели назад я получил послание от моего тамошнего друга. Он пишет, что у компании настали трудные времена и она обанкротилась. Так что больше ничто не препятствует мне поведать вам эту историю.