Жорж Сименон - Колокола Бесетра

Когда я был подростком, большинство книг в черных матерчатых переплетах, приятно отдававших чуть заплесневелой бумагой, которые я брал в библиотеке, содержали предисловие, и, должен признаться, за сорок лет моей писательской деятельности я не раз сожалел, что мода на предисловия прошла. С тоской вспоминаю, в частности, некоторые романы Конрада, где было не только предисловие, но и предисловие ко второму, если даже не третьему изданию, введение, обращение к читателю – словом, все эти привычные элементы книги, которые очаровывали меня не меньше, чем сама книга.

Разве не было это для писателей еще одной возможностью установить непосредственный контакт с читателем? Сегодня романисты охотно выступают в газетах, по радио и телевидению, однако их слова далеко не всегда доходят до тех, кто читает их сочинения.

Здесь я не стану вести речь о своих намерениях и тем более о каких-то литературных теориях. На худой конец я мог бы ограничиться традиционной формулировкой, какие, кстати, используются и в кинофильмах: «Все описанные события являются чисто вымышленными, и любое сходство персонажей книги с реально существующими людьми следует отнести на счет случайности».

Уже довольно давно такое предуведомление считается необходимым, хотя и не всегда достигает своей цели, поскольку наши современники охотно узнают себя в героях художественных произведений, особенно если из этого можно попытаться извлечь материальную выгоду.

Положение романиста стало очень трудным. Лет двадцать пять назад, к примеру, я, сидя в Париже, написал "Лунный удар – роман, действие которого разворачивается в Габоне, Либревиле, а точнее, в отеле, расположенном на городской окраине, по соседству с тропическим лесом. Название отеля, в котором я действительно останавливался за два года до этого, мне было не вспомнить, да и не хотелось его называть. Поэтому для своего романа я выбрал, на мой взгляд, самое невероятное название отеля: «Центральный». Но оказалось, что я попал в самую точку, и через несколько недель после выхода книги владелец отеля заявился в Париж и потащил меня в суд.

Подобные случаи в различных вариантах, увы, происходили со мной неоднократно. Как найти для героя приемлемое имя, которое не носит ни один человек на свете? Что делать, если ты описываешь какой-нибудь провинциальный городок и тебе нужно упомянуть его префекта, прокурора, мэра и начальника полиции? Что если вы сделаете свой персонаж толстым и плешивым, а реальный человек таким и окажется? И если его жена в вашей книге будет тощей и болтливой...

Для одного из своих романов, «Другие», я был вынужден выдумать целый город с собственной рекой. Дворцом правосудия, церквями, улицами и магазинами.

Но как я должен был поступить с Бисетром, где мне нужно было к тому же вывести на сцену профессора, студентов-практикантов, старшую медсестру?

Какой ее сделать – рыжей или брюнеткой, мягкой или властной, чтобы не угодить в самую точку?

Так вот, я утверждаю, что хоть мне и доводилось посещать Бисетр, я не встречал там ни одного из людей, описанных в этой книге Это же относится и к моему главному редактору газеты, адвокату, обоим академикам – я не списывал их с натуры!

Мой роман – это не роман с реальными прототипами, и поэтому я повторяю пресловутую формулу: «Любое сходство персонажей книги с реально существующими людьми следует отнести на счет случайности».

И все-таки мне жаль, что нет теперь предисловий, какие писались в прошлом веке, таких своеобразных и сочных.

Жорж Сименон

Восемь вечера. Для миллионов людей, каждый из которых живет в своем маленьком мирке, который он создал себе сам или в который попал волею обстоятельств, заканчивается вполне определенный, студеный и туманный день-среда, 3 февраля.

Для Рене Могра не существует ни часов, ни дней, вопросы времени начнут его тревожить гораздо позже. Он пока пребывает на дне черной, словно океанская пучина, пропасти, без малейшего контакта с внешним миром. Впрочем, его правая рука начинает конвульсивно подрагивать, а щеки забавно надуваются при каждом выдохе.

Первый сигнал извне, который до него доходит, – это звон, накатывающийся как волны, а потом расходящийся концентрическими кругами. Могра, не открывая глаз, пытается следить за ним, понять, что это, и тут происходит нечто, о чем он впоследствии так никому и не расскажет, – он узнает эти волны и даже пробует им улыбнуться.