Жорж Сименон - Колокола Бесетра

– Желательно после четырех.

– Благодарю.

Стоя на тротуаре, она смотрела, как он садится в машину, и пока та не завернула за угол, не тронулась с места.

Так все и началось.

М-ль Бланш снует, как челнок, между палатой и телефоном в коридоре.

– Ваша супруга спрашивает, в котором часу ей лучше прийти?

Ему хочется, чтобы она застала его сидящим в кресле. В прошлый ее приход он лежал головой вниз.

– Между тремя и четырьмя.

Не считает ли его м-ль Бланш эгоистичным и смешным из-за того, что он отказался от аппарата рядом с постелью? Ничего, дойдет дело и до этого. В конце концов Могра им уступит. Он чувствует, что скоро будет делать все, что они потребуют, и сопротивляется только из принципа.

И еще для того, чтобы выиграть несколько дней. Растерзанный прошлым, он не готов к настоящему и будущему. У него нет даже сил, чтобы задремать. Во время тихого часа сна у него ни в одном глазу, он просто лежит и таращится в потолок, слыша, как медсестра время от времени перелистывает страницу.

К нему придет Лина, а Могра не знает, как будет себя с ней вести, что ей скажет. Он любит ее, сомнений в этом нет. Сам того не желая, полюбил ее с первой их встречи.

Ведь на следующий день после того, как увидел ее на телевидении, он сидел у себя в кабинете, размышляя, придет она или нет, и чувствовал растерянность, нервничал так, как никогда прежде.

Сердился на себя за то, что не взял у девушки адрес, воображал, что она затерялась в огромном Париже, и так явно выражал свое нетерпение, что в конце концов его подчиненные столпились у дверей кабинета, по которому он расхаживал взад и вперед, куря сигарету за сигаретой.

– Когда же она пришла и села напротив, он опять не знал, что сказать. Стал неуклюже задавать ей какие-то вопросы и среди прочего спросил о родителях. Она ответила, что оба они погибли в железнодорожной катастрофе близ Авиньона, когда она была совсем маленькой.

Успокоился ли Могра после этого хоть немного? Он повел ее в застекленный кабинет, где сортировались ответы на мелкие объявления. Это было единственное место, где можно было дать ей работу.

Девушки разбирали мешки с почтой, доставлявшейся несколько раз в день, и раскладывали конверты в соответствии с написанными на них номерами. За работницами в сереньких халатах наблюдала матрона, похожая на старшую медсестру.

– Когда я могу приступить?

– Если хотите, с завтрашнего утра.

Был он разочарован или нет? На следующий день Могра ограничился телефонным звонком матроне, дабы убедиться, что Лина вышла на работу. Он сказал себе, что больше не будет о ней думать. Но потом, после трехдневной борьбы с самим собой, спустился вниз к часу, когда она заканчивала работу.

– Я вас провожу, – проговорил он, видя, что она собирается уходить.

Он прекрасно видел, что все вокруг многозначительно переглядываются. Но Могра мало заботило, что о нем будут думать. Он повел Лину в ресторан в Латинском квартале, где его никто не знал, и снова стал задавать девушке вопросы, словно хотел узнать о ней решительно все.

Чем же она так его привлекла? Даже сейчас, по прошествии восьми лет, он не может найти удовлетворительного объяснения. Вернее, находит их слишком много, и все они противоречат одно другому.

Она тоже задавала ему вопросы – точные, порой бестактные.

– У вас, должно быть, хорошая квартира?

– Пока что нет. Я живу еще в старой, на бульваре Бон-Нувель, а новая, в старинном особняке на улице Фезандери, только ремонтируется.

– Это ведь шикарный квартал?

– Да, считается, что так.

– Вы женаты? Разведены?

– Разведен.

– Живете с любовницей?

– Нет.

– Значит, спите со своими секретаршами?

Он ответил отрицательно. На самом же деле это было и так и не так. С некоторыми из них у него были мимолетные связи. И из своей старой квартиры у заставы Сен-Дени, где он никого не принимал, не выезжал так долго только потому, что боялся порвать последние связи с прошлым.

Не из сентиментальности. И тем более не из-за какихто предрассудков. Просто из окон квартиры открывался вид на жизнь простонародья, на шумную и вульгарную толпу.

Но его положение обязывало к приему гостей, и через два месяца, когда работы были закончены, он переехал.

– Вы сами из бедной семьи?

– Мой отец служащий.

Она неотступно следовала за ходом своих мыслей, словно знала точно, куда они ее приведут.

– Вы меня хотите? Да признавайтесь же! Иначе вы не ждали бы меня у выхода. Куда пойдем?