Жорж Сименон - Мегрэ и бродяга

Мегрэ чувствовал себя весьма неловко и все ломал голову, как бы половчее подойти к этому трудному собеседнику. Ему часто приходилось сталкиваться с простыми, малоразвитыми людьми, которые считают, что другие только и ждут случая, чтобы воспользоваться их неосведомленностью. И такое предвзятое убеждение приводит к тому, что они либо становятся слишком развязными, либо замыкаются в упорном молчании.

Не впервые комиссару приходилось вести расследование на барже. Особенно ему запомнилась «конная» баржа, которую тянула вдоль каналов лошадь… На ночь ее забирали на борт вместе с возчиком.

Те давнишние суда были построены из дерева и приятно пахли дегтем, которым их время от времени смазывали. Внутреннее убранство рубки напоминало уютный загородный домик.

А на барже фламандца в открытую дверь видна была вполне современная городская обстановка: массивная дубовая мебель, ковры, вазы на вышитых скатерках, сверкающая медная посуда.

— Где вы находились в ту минуту, когда услышали шум на набережной? Помнится, вы чинили двигатель?

В светлых глазах Жефа, устремленных на комиссара, промелькнуло что-то похожее на замешательство. Видно было, что фламандец колеблется, не зная, какую позицию занять, и явно старается подавить гнев.

— Послушайте, мосье… Вчера утром вы были здесь, когда судья задавал мне вопросы. У вас тоже были вопросы… А тот маленький человечек, что приходил вместе с судьей, записал все на бумаге… Днем он заходил еще раз, чтобы я подписал бумагу. Верно?

— Да, вы правы…

— И вот теперь вы приходите опять и спрашиваете у меня то же самое. Мне хочется вам сказать, что вы дурно поступаете… Если я не ошибаюсь, вы убеждены, что я все наврал… Я, мосье, человек неученый… Мне почти не пришлось ходить в школу. И Хуберту тоже… Но мы оба — труженики, да и Аннеке не бездельница.

— Я хочу только проверить…

— Проверять-то нечего! До сих пор я чувствовал себя на барже так же спокойно, как вы у себя в квартире. И вдруг какого-то неизвестного мне человека бросают в воду… Я прыгаю в ялик, чтобы его спасти… Я не жду ни благодарности, ни денег… Но почему же за это донимать меня вопросами? Вот так я рассуждаю, мосье!

— Мы нашли тех двух мужчин, что приезжали на красной машине… Действительно ли Жеф изменился в лице или это только показалось Мегрэ?

— Ну и хорошо! Их бы и спрашивали…

— Они утверждают, что вышли из машины не в полночь, а в половине двенадцатого…

— Может быть, у них отстали часы?

— Мы проверили их показания… С набережной они отправились в кафе на улицу Тюрен и прибыли туда без двадцати двенадцать.

Жеф взглянул на брата, который стремительно обернулся к нему.

— Сойдемте лучше вниз, — предложил он Мегрэ. Довольно просторная каюта служила одновременно и кухней и столовой. В белой эмалированной кастрюле тушилось рагу. Аннеке, кормившая грудью ребенка, сразу прошла в спальню — в приоткрывшуюся дверь комиссар успел разглядеть покрытую стеганым одеялом кровать.

— Может, присядете?

Все еще колеблясь и действуя как бы против собственной воли, речник достал из буфета со стеклянными дверцами темный глиняный кувшин с можжевеловой водкой и два высоких стакана.

Сквозь оконный переплет виднелись деревья, растущие на берегу, иногда мимо проплывала красная крыша какой-нибудь виллы. Жеф со стаканом в руке долго и молча стоял посреди каюты, потом отхлебнул вина и, подержав его во рту, проглотил. Наконец он спросил:

— Он умер?

— Нет. Пришел в сознание.

— Что же он сказал?

Теперь настала очередь Мегрэ помедлить с ответом. Он рассматривал вышитые занавески на окнах, медные плетенки с цветочными горшками, фотографию толстого пожилого мужчины в свитере и морской фуражке, висевшую в золоченой рамке на стене.

Люди такого типа нередко встречаются на судах: коренастые, широкоплечие, с моржовыми усами.

— Это ваш отец?

— Нет, мосье. Это отец Аннеке.

— Ваш отец тоже был речником?

— Мой отец был грузчиком в Анвере. А это, сами понимаете, неподходящее занятие для доброго христианина, верно?

— Потому вы и стали речником?

— Я начал работать на баржах с тринадцати лет, и до сих пор никто на меня не жаловался…

— Вчера вечером…

Мегрэ рассчитывал расположить к себе собеседника вопросами, не имеющими прямого отношения к делу, но фламандец упрямо качал головой.

— Нет, мосье!.. Я не темню… Вам стоит только перечитать бумагу, которую я подписал…

— А если я обнаружу, что ваши показания не точны?