Жорж Сименон - Плюшевый мишка

Вернувшись, он сказал:

– Будь ты обычный пациент, я посоветовал бы тебе сделать электроэнцефалограмму. Для этого пришлось бы прийти ко мне в больницу – здесь нет ни аппарата, ни ассистентки. Безусловно, ты не эпилептик, ты бы узнал об этом первый. А вот есть ли другие поражения...

Он отстранил его жестом, сел, держа в руке бокал с пивом:

– Я мог бы предложить тебе тесты... Ты ведь помнишь тест Кателя – нас еще заставляли без конца ставить его умственно отсталым? Разумеется, это не твой случай... Не представляю себе также, как бы ты играл в детские игры по тесту Роршаха... Дурацкие трюки... В них не больно-то верят, но пользуются – просто потому, что ими напичканы все научные труды... А все же бывает, что они наводят тебя на неожиданный след... И не похоже, что для тебя годится тест Мира... Помнишь такой? Или забыл?

Должно быть, мы оба со стороны выглядим довольно глупо... Прошу тебя – проведи на листе бумаги линии: сверху вниз, снизу вверх, слева направо, в обратном направлении – сначала с открытыми глазами, потом с закрытыми... Предполагается, что при сравнении этих линий выявляют эгоципетную тенденцию пациента, благодаря чему можно определить степень его агрессивности... Ты как – агрессивен?

Он засмеялся и отхлебнул пива:

– Видишь ли, беда с людьми вроде тебя – слишком вы много знаете, с вами все тесты идут насмарку. Если я ставлю вопрос – ты ясно видишь, какие умозаключения я могу вывести из твоего ответа. Что, разве не так?

– Разумеется, так.

– Следовательно, ты постараешься дать такой ответ, чтобы я вывел нужное тебе заключение. Тебе в твоей специальности везет куда больше. Даже если женщины пытаются тебе лгать, ты располагаешь конкретными доказательствами.

– Бывает, что они обманывают и меня.

– Ну, разве что ненадолго. Я колеблюсь между двумя советами, которые мне хочется тебе дать, хотя знаю заранее, что ты не примешь ни тот ни другой.

– Все равно, говори.

Теперь Шабо уверился, что его друг ничего не понял.

Он думает, что это обычный случай, который со временем можно излечить. Ему даже в голову не приходит, что через несколько часов наступит кризис.

– Первый совет. Завтра же утром ты садишься в поезд или в самолет, предпочтительнее – с хорошенькой женщиной, и проводишь несколько недель где угодно – в Венеции, в Неаполе, в Испании или в Китае. Сам выберешь, какой климат тебе больше нравится. Никому не даешь адреса. В общем, устраиваешься так, чтобы тебя оставили в покое. Ну, конечно, ты на это не пойдешь. Я уже привык к таким, как ты. Никогда еще не встречал человека, который может допустить, что без него обойдутся, что его присутствие не такая уж необходимость и что от его отъезда не перевернется мир. Ты ведь из таких, верно?

– Почти угадал.

– Итак – второй совет. Завтра с утра ты приходишь ко мне на работу, и мы делаем серию анализов, рентгеноскопии, тестов, всей этой ерундистики. После чего, когда ты совершенно успокоишься, ты будешь заходить ко мне сюда просто поболтать с глазу на глаз, два-три раза в неделю, как это было с твоей дочкой. Или для этого ты вряд ли найдешь время?

Тон его голоса изменился, как изменилось выражение глаз за толстыми стеклами. Если с виду он по-прежнему остался участливым, славным парнем, немного скептиком, то теперь в нем чувствовался как бы настоятельный призыв и молчаливое обещание, что он все поймет и все примет.

– Не отвечай сразу... Ты нуждаешься в незамедлительном отдыхе – это просто бросается в глаза, и сколько бы я ни повторял одно и то же, вряд ли для тебя в этом будет что-то новое... А вот насколько это серьезно... Пока, думаю, причин для опасений нет, хотя мне нужно узнать о тебе немного больше...

А как бы он заговорил, если бы знал, что у Шабо в кармане пистолет? Отпустил бы он его с такой легкостью? Он даже не попытался удержать его. Может, он и хотел расспросить Шабо поподробнее. Но, будучи другом и коллегой, не решился настаивать.

Когда Шабо встал, Барнакль спросил:

– Ты на машине?

– Нет.

– Я вызову такси.

– Поймаю на улице.

– В этот час они ходят редко.

Он решил вызвать такси по телефону, а это означало, что он не так уж спокоен за друга.

– Может, ты согласишься переночевать? – он указал на кушетку для пациентов.

Было «горячо», как говорят дети в известной игре. Еще несколько вопросов, несколько ответов – пусть самых осмотрительных, – и Барнакль не отпустит его.

Но Шабо еще чувствовал себя в силах вести тонкую игру; естественным жестом он закурил сигарету и непринужденно спросил, пока друг у телефона ждал ответа: