Рекс Стаут - Если бы смерть спала

— Это мне известно. Уж лучше сразу говорить им все, что спрашивают, разумеется, в пределах разумного. Ведь если им покажется, будто я что-то не досказываю, все обернется во вред мне. Ну а если они спросят, почему я уволил Ибера, что я должен на это ответить?

Я уже обулся и мог теперь разговаривать с ним на равных. А то мне все казалось, что он может отдавить мне пальцы.

— Так и скажите: подозревал его в разглашении деловых секретов.

Он покачал головой.

— Тогда они спросят, что это за секреты и кому он их разгласил. А я вовсе не собираюсь посвящать их в свои дела. Лучше скажу им, что Ибер стал рассеян, что он, как мне казалось, потерял всякий интерес к работе, вот я и решил с ним расстаться. И это не сможет опровергнуть никто из моих домашних, даже Нора. Что касается вас… Если они спросят у вас, вы можете сказать, что вам об этом известно немного, что у вас создалось впечатление, будто я был недоволен Ибером, но почему — вам это неизвестно.

Я нахмурился.

— По-моему, вы, мистер Джарелл, здорово перетрусили. Постарайтесь преодолеть ваш страх. Инспектор Кремер и сержант Стеббинс из бригады по расследованию убийств — самые старые и заклятые враги мистера Вулфа, а следовательно, и мои. Как только они увидят меня и узнают, что я проживаю здесь под вымышленной фамилией, даже занял место Ибера, во все стороны полетят искры. Какую бы причину увольнения вы ни назвали, они вам все равно не поверят. Мне тоже. Никому не поверят. Больше всего им придется по душе версия, согласно которой вы решили пристрелить Ибера, я слегка преувеличиваю, но это по крайней мере дает вам представление о наших взаимоотношениях в свете полицейского протокола.

Он был потрясен.

— Так что я не могу взять и сказать, что мне об этом известно немного.

— Ну да, конечно же, вы правы. Я как-то не сообразил… Послушайте… Гудвин, — начал он тоном заговорщика, — я хочу попросить вас не говорить ничего о том, что произошло в среду, то есть о пропаже моего револьвера. Не потому, что я опасаюсь, что Ибер мог быть убит именно из него. Нет, не в том дело… Вы представляете, какой поднимется шум, если до них дойдет, что мой револьвер был похищен как раз накануне убийства. А если вдобавок пуля окажется того же самого калибра, все будет во сто крат хуже. Об этом не знает никто, кроме нас с вами. Даже человек от «Хорланда». Он ушел до того, как я обнаружил пропажу.

— Я сказал вам, что об этом знает мистер Вулф.

— Им ни к чему вступать в контакт с Вулфом.

— Возможно и так, однако стоит им увидеть здесь меня, и они непременно пожелают это сделать. Повторяю, мистер Джарелл, мне кажется, вы все еще не в состоянии трезво разобраться в обстановке. Вы в состоянии разобраться в одном: в ваших чувствах к своей невестке. Вы жаждете насладиться своей местью. Вы наняли для этого мистера Вулфа, заплатив ему в качестве аванса десять тысяч долларов; потом предложили еще шестьдесят мне. А что, если вам рассказать все, как есть, инспектору Кремеру, именно ему самому, а не Стеббинсу и не Роуклиффу и уж, конечно, не этому выскочке помощнику окружного прокурора? Я имею в виду историю с револьвером. Он начнет копаться и получит неоспоримые доказательства того, что Ибера застрелила Сьюзен. Ведь вы только этого и жаждете… Вы утверждаете, что револьвер взяла она. Если так, она взяла его с намерением использовать против кого-то. Почему бы не против Ибера?

— Нет, — решительно отверг Джарелл.

— Почему? Скоро вам станет известно, что Ибер был убит из револьвера тридцать восьмого калибра. Я мог бы разузнать об этом в течение часа, сразу же после завтрака. Так почему бы не рассказать обо всем Кремеру?

— Полиция не придет ко мне. Я этого не сделаю. Нет, черт побери, вы сами знаете, что я этого не сделаю. Не стану я посвящать полицию в свои личные дела. И не хочу, чтобы это делали вы либо Вулф. Теперь я и сам вижу, что моя выдумка не пройдет. Если они обнаружат, что вы поступили на место Ибера, начнется черт знает что. Но они об этом не узнают. Вам следует сию же минуту убраться отсюда, ибо они могут нагрянуть прямо с утра. Если им захочется узнать, где мой новый секретарь, я им объясню, что он проработал всего четыре дня и ему ничего не известно об Ибере. А вы убирайтесь отсюда.

— Куда?

— Да туда, откуда пришли, черт побери — Он указал рукой на дверь. — Извините меня, Гудвин. Я свихнулся, как пить дать, свихнулся. Если вас здесь не будет, а я, в свою очередь, смогу оправдать ваше отсутствие, им и в голову не придет обратиться к вам либо к Вулфу. Скажите Вулфу, что я все еще остаюсь его клиентом и что я с ним свяжусь. Он сказал, что умеет молчать. Передайте ему, что его молчание может обернуться для него целым состоянием.