Джон Пристли - Затемнение в Грэтли

— А ведь мы каждый день приходили сюда, Нейлэнд, — сказал инспектор. — Но нас к вам не пускали.

— Знаю, — проворчал я. — Идиотство! Это всё сиделка.

— Нет, нас не пускала доктор Бауэрнштерн, — возразил Хэмп. — Нельзя — и до свидания. Правда, Периго?

— Да, она была тверда и непреклонна, — подтвердил Периго. — Раз налетела на меня, как фурия. Дама с характером…

— Сам убедился, — проворчал я. — Ходит тут взад-вперёд с каменным лицом. И молчит. Впрочем, если бы она затеяла разговор, я бы не знал, что сказать. Ну, рассказывайте поскорее, какие новости на свете?

— Звонил вашему начальнику Оствику, — ухмыльнулся Периго, — и сказал, что вам надоело ловить шпионов. Он, естественно, ответил, что они не могут отпустить такого ценного работника.

— А ведь он прав, — заметил инспектор. — Взять хотя бы это дело. И самое забавное… хотя забавного тут, честно говоря, мало… что будь вы обучены нашему полицейскому ремеслу, у вас бы ни черта не вышло: улики-то были плохонькие. Что, разве не так?

— Плохонькие? Да, в сущности, прямых улик вообще не было. То есть таких, как вам надо. Зато было множество улик психологических. И это привело нас к цели. Остальное — удача и решительность. А что же вы ответили Оствику, Периго?

— Повторил слово в слово то, что вы сказали мне. Тогда он обещал, что вам дадут длительный отпуск, чтобы вы могли отдохнуть…

— Отдохнуть! Кто это может отдыхать, когда такое творится! Да и куда уедешь?

— Вы могли бы поехать следом за миссис Джесмонд, — сказал Периго. — Я слышал, что она собирается в путь.

— Я этой женщиной не очарован, как вы, Периго. И даже видеть её больше не желаю… хотя с удовольствием посмотрел бы, как она за стойкой разливает какао рабочим ночной смены. А Оствику передайте, что я не намерен отдыхать. Я хочу работать, но по своей специальности. А может он помешать моему назначению в инженерные войска?

— Может и непременно помешает, — сказал Периго. — Кстати, не староваты ли вы для фронта, Нейлэнд?

— Староват! — завопил я, уничтожив его взглядом. — О, господи! Если меня держат в постели, это ещё не значит… Завтра же встану, вот увидите… Староват! Да как вы…

Тут вошла Маргарет, на сей раз без «докторской» мины. Это не для меня, а для гостей, подумал я; и всё равно приятно было снова увидеть её такой.

— Не надо так кричать, — сказала она мне, но не как врач, а просто по-человечески.

— Он сегодня очень сердитый, — доложил Периго, выставляя напоказ всю свою коллекцию фарфора. — И говорит, что вы ходите тут взад и вперёд с каменным лицом.

— На данной стадии болезни это обычное явление, — сказал инспектор, неожиданно выступая в роли медицинского авторитета.

Маргарет, посмеиваясь, кивнула.

— Мы всегда к этому готовы.

— Перестаньте говорить обо мне как о слабоумном, — вспылил я. — Если я раздражён, это объясняется вовсе не физическим состоянием. Я прекрасно себя чувствую. И завтра встану.

— Нет, не встанете, — отрезала Маргарет.

— Встану, вот увидите. Разумеется, я очень благодарен за уход и заботу и надеюсь, что я не слишком вас замучил. Но повторяю: если я раздражён…

— Почему «если».

— Ну да, я раздражён. Но это из-за того, что… это из-за старого паука Оствика, из-за ловли шпионов, из-за этой проклятой дыры Грэтли, из-за того, что мы воюем как последние кретины и обманываем людей, которые на нас надеются. Это из-за того, что… из-за того, что мне нужно заняться делом!..

— Вам нужно хорошенько отдохнуть, — снова отрезала Маргарет.

Периго встал, поглядывая на нас слишком уж лукаво, и сказал:

— Кое-чем я могу вам в этом деле помочь, Нейлэнд. После разговора с Оствиком я уже нажал на некоторые пружины.

— Спасибо. Приходите завтра, хорошо? Вы мне расскажете всё о Диане, Фифин и остальных.

Инспектор положил мне на плечо руку, которая весила больше, чем недельный мясной паёк целой семьи.

— Дружище, — начал он вдруг ни с того ни с сего, — слушайтесь доктора! Конечно, у вас своя голова на плечах… вы тут такие узлы развязали, с которыми мне бы и до рождества не справиться… но здравого смысла у неё гораздо больше… Между прочим, если вам чего-нибудь хочется, так скажите, мы принесём.

Мне хотелось тысячи вещей, но принести их они вряд ли могли. Маргарет ушла вместе с ними; времени до её возвращения было много, и я собрался спокойно поразмыслить о своих делах. Но вместо того, чтобы логически разобраться во всём, я стал грезить о прекрасной, далёкой, неведомой стране, где дышится легко, где ярко светит солнце. Я усердно работал там, строил, создавал то, что облегчает жизнь тысячам простых людей делает её полнее и счастливее. И со мной была Маргарет, тоже занятая своим делом все дни напролёт, а вечерами мы отдыхали в тишине и прохладе и разговаривали. Очнувшись от грёз, я увидел, что она сидит у моего изголовья и серьёзно смотрит на меня.