Джон Пристли - Затемнение в Грэтли

— Да? — спросил мистер Силби.

Я собирался начать с того, что хотел бы время от времени пользоваться их телефоном, но теперь решил действовать напрямик.

— Вы мистер Силби? Вот в чём дело. Я только что видел номер вашего телефона у одной особы… — Я сделал паузу и увидел, что в его выцветших глазах мелькнул страх. Женщина подошла поближе, и мне показалось, что она тоже испугана.

— А вы кто такой? — спросил он неуверенным, дрожащим голосом.

— Это вас не касается… — отрезал я свирепо. И вот тут-то, будь он честный человек, он непременно послал бы меня к чёрту. Но он, конечно, этого не сделал.

— Я желаю знать, как номер вашего телефона попал к…

Спеша оправдаться, женщина перебила меня:

— Видите ли, сэр, так как у нас есть телефон, а у многих нету, некоторые покупатели сговариваются с нами. Они наш номер сообщают своим знакомым, а те передают через нас всё, что нужно, и за это мы получаем шесть пенсов. То же самое и с письмами. И людям удобно, и нам небольшой доход.

— Есть у вас список ваших абонентов? — спросил я резко.

— Как же, сэр! Можно показать, если угодно, сэр! Принеси джентльмену список, Арнольд.

Арнольд показал мне список, и, конечно, я ничего из него не узнал. Сплошь всё Смиты, Брауны и Робинсоны. Отдавая через прилавок этот список хозяину, я вдруг заметил на полу среди мусора окурок сигареты. Он был много длиннее, толще и чище, чем обычно бывают окурки в таком месте. Я его подобрал и, уже отойдя от лавки, остановился на улице, чтобы рассмотреть его. Как я и думал, это была американская сигарета. Можно было даже прочесть конец слова, напечатанного мелким шрифтом: «илд». Честерфилд! Значит, только что к Силби заходил покупатель, куривший честерфилдские сигареты. Но я готов был дать голову на отсечение, что ни один покупатель с этой улицы не курит «Честерфилд» — его в Грэтли ни за какие деньги не достанешь. Ясно, что человек, бросивший в лавке Силби этот окурок, приходил туда, чтобы справиться относительно вызова по телефону. Дойдя в своих размышлениях до этого вывода, я случайно оглянулся и увидел, что мистер Силби, как гигантский трясущийся термит, стоит в дверях лавки, вперив в меня стеклянные глаза.

Миссис Уилкинсон оставила мне кое-что на завтрак, и я поел у себя наверху, глядя, как чёрный дождь поливает двор и садик. Мне предстояло послать в отдел подробный отчёт, и так как его нужно было зашифровать, то это отняло у меня большую часть дня. Отправив письмо, я под дождём чуть не бегом вернулся домой, напился чаю и лёг вздремнуть. Меня окружили лёгкие, радостные сновидения. Я видел себя в Чили; стояло чудесное солнечное утро, со мною была Маракита и наш мальчик, и Пауль и Митци Розенталь. А в следующую минуту, очнувшись, я вспомнил, что я в Грэтли, на Раглан-стрит, лежу на диване, что за окном умирает хмурый январский день, а я постарел, очерствел, выдохся, из живого человека стал чем-то вроде тени. И я злился. Сны не должны быть так ярки и так мимолётны.

Злила меня ещё одна неприятная вещь — то, что я не переставал думать об этой Бауэрнштерн, и хотя не помнил ясно, да и не хотел помнить её лица, передо мной стояли зеленовато-карие глаза, горящие и печальные. Я твердил себе, что мне нет никакого дела до этой женщины и что если я решил на час-другой выбросить из головы все дела, с какой стати утомлять себя мыслями о подозрительных личностях? Но всё было напрасно.

Без десяти семь, — скорее по счастливой случайности, чем благодаря умелому лавированию, — я добрался во тьме кромешной до той самой двери, за которой накануне вечером целовал мисс Экстон. Митинг был назначен в городском зале на площади, в каких-нибудь трёх минутах ходьбы от лавки мисс Экстон. Поэтому мы с нею успели ещё подняться в гостиную, и меня снова угостили канадской водкой. Обычно я почти не пьянею, но сейчас я проглотил неразбавленную водку так быстро, что сразу почувствовал действие алкоголя. Мисс Экстон — странно, я до сих пор не знал её имени — была очень эффектна и более чем когда-либо походила на зелёно-золотую, огненно-ледяную королеву. В её обращении со мной ничто не напоминало о вчерашних поцелуях, но и не давало повода думать, что она отрекается от них. Большинство женщин стали бы ко мне нежнее или, наоборот, холоднее, а эта держалась совершенно так же, как вчера в начале нашего разговора.

Перед самым уходом я вдруг вспомнил, что не заказал для нас обеда в «Трефовой даме». Я позвонил Фенкресту и, называя его «мистер Сеттл», но так, чтобы он понял, что для меня он по-прежнему Фенкрест, сказал ему прямо, что рассчитываю на хорошее обслуживание. Он клятвенно обещал, что всё будет на высшем уровне. Вешая трубку, я подметил пытливый взгляд мисс Экстон, но она не сказала ничего, а я сделал дерзко-самодовольную мину тупого и похотливого самца, который готовится совратить женщину.