Питер Свонсон - Убить лучше по-доброму

Я спустилась с холма и вернулась в город. Мобильный завибрировал в моей сумке. Звонила мама.

– Дорогая, ты уже читала «Таймс»?

– Я не получаю «Таймс», – ответила я.

– Ясно. Там целая статья про Марту Чанг. Ты помнишь Марту, правда? Она хореограф. – Она стала подробно пересказывать статью, даже прочитала мне отрывки. Я села на холодную скамейку с видом на Мейн-стрит.

– Как папа? – спросила я, когда она закончила.

– Проснулся с криками посреди ночи. Я вошла к нему, думая, что он таким образом пытается заманить меня к себе в комнату, но он будто с ума сошел. Дрожал и плакал. Я пошла на кухню, чтобы приготовить ему теплое молоко с виски, а когда вернулась, он уже спал. Знаешь, дорогая, он как ребенок.

Я сказала ей, что мне пора, а она стала рассказывать еще несколько историй про своих друзей, которых я даже не вспомнила. Когда мы закончили, я заметила, что толпа возле ресторанов рассеялась, и решила взять кофе с собой. Затем пошла обратно, мимо «Конкорд-Инн», где встретилась с Тедом и спланировала убийство его жены. Наш план сработал бы. Он был очень близок к тому, что в итоге и произошло. Подставить Брэда, чтобы его обвинили в убийстве Миранды, а затем сделать так, чтобы он исчез навсегда и его тело никогда не нашли. Детали отличались, конечно. Его тело я собиралась выбросить в океан по дороге в Бостон, а машину оставить там, где ее украдут и разберут на части, но результат получился тот же.

Я прогуливалась по тихим улочкам вдоль величественных домов колониального стиля. Я обошла кладбище сзади. Садовники убирали листья в одном из дворов. Мальчик лет двенадцати подбрасывал мяч высоко в воздух и ловил. Больше ни души. Я свернула на улицу, примыкавшую к кладбищу, которая вела к тупику. Перепрыгнула низкий забор, прислонилась к дереву и стала ждать. Мне была видна верхушка холма, усеянная надгробьями, словно чешуей. Солнце – тусклое белое пятно позади облачной завесы – стояло низко. Я прижала к груди стакан с кофе, чтобы согреться. Волосы были собраны под той же темной шапкой, которую я надела в ту ночь, когда Брэд и Миранда простились с жизнью. Я задумалась – не впервые – как сложились бы мои отношения с Тедом, если бы все пошло по плану. У нас начался бы роман, это я знала, но как долго он продлился бы? Я смогла бы рассказать ему все? Разделить с ним свою жизнь? И эта искренность сделала бы наши отношения прочнее? Или погубила бы нас? Думаю, погубила бы, хотя какое-то время было бы приятно – приятно, когда рядом есть человек, которому можно все рассказать.

Я допила кофе, положила пустой стакан в свою сумку. И продолжала ждать.

Я решил, что если припаркуюсь возле «Данкин Донатс» на перекрестке, недалеко от центра Винслоу, то увижу, как Лили Кинтнер поедет по Лейтон-роуд. Там редко кто ездит, а ее темно-красную «Хонду» сложно не заметить. Я поджидал ее каждый день после нашей второй встречи и следил за ней уже раз семь. Я следовал за ней до офиса в колледже Винслоу и обратно домой. Однажды она выехала на перекресток и направилась на юг; я решил, что она едет в Коннектикут повидаться с родителями, и не стал следить. Несколько раз она ездила в центр Винслоу по делам, и я шел за ней пешком на большом расстоянии. Ничего необычного я не заметил.

Всем этим я занимался в свободное время, на своей неприметной серебристой «Сонате». Сам не знаю, что я надеялся выяснить. Я просто знал, сердцем чуял, что Лили Кинтнер причастна к убийству, и если я продолжу слежку, то, может быть, она чем-то выдаст себя.

В воскресенье вечером я припарковался у «Данкин Донатс», как обычно, и только собирался махнуть на все рукой, как заметил «Хонду» Лили. Она повернула налево на Брукс, направляясь на восток. Я выехал с парковки и пристроился за ней через три машины. У нее была старая модель «Аккорд», приземистая, по сравнению с другими «Хондами» на дорогах, так что следить было легко. Я ехал за ней через Стоу, затем Мейнард и Западный Конкорд. Однажды, когда мы проезжали центр Мейнарда, я потерял ее из виду, застряв за почтовым грузовиком, но я правильно угадал, что она осталась на шоссе 62, и снова нагнал ее. Она заехала в центр Конкорда, припарковалась на Мейн-стрит и вышла из машины. На ней была ярко-зеленая куртка, застегнутая на все пуговицы. Она прошла до развязки, за которой начинался небольшой парк.

Единственным человеком, который знал, что я слежу за Лили Кинтнер, была Роберта Джеймс, моя коллега, хотя она не знала, как часто я этим занимаюсь. И она точно не знала, что дважды после наступления темноты я оставлял машину на Лейтон-роуд и шел пешком через лес, чтобы следить за домом Лили. Однажды ночью я наблюдал целый час, как она сидит на своем красном кожаном кресле, подобрав под себя ноги, и читает книгу. Она рассеянно теребила пальцами длинный локон. Над чашкой чая на журнальном столике поднималась струйка пара. Я убеждал себя, что надо уйти, но словно прирос к месту, и если бы она неожиданно вышла наружу и заметила бы меня, даже тогда я вряд ли смог бы уйти. Я никогда не расскажу Джеймс об этом – она и так уже подозрительно относится к моим мотивам.