Колин Декстер - Драгоценность, которая была нашей

Ну, что же, этим человеком был мистер Эдди Стрэттон, о чём не так уж трудно догадаться.

И для этого имелась весьма веская причина.

Размышления «Рэндольф» гордился множеством превосходных помещений для званых обедов, танцевальных вечеров, конференций и выставок — с такими великолепными названиями, как «Ланкастер», «Вустер» и т. п.,- и салоном «Сент-Джон», комнатой с высоким потолком на втором этаже, где и был устроен приём для американской туристической группы. В дневное время из окон комнаты открывался вид на памятник Мученикам, который находится как раз через улицу, и на колледжи Бейллиол и Сент-Джон. И даже сейчас, около семи часов вечера, с опущенными до полу пёстрыми шторами, комнату всё ещё наполнял прозрачный свежий воздух, что ещё больше подчёркивалось мягким светом, отбрасываемым хрустальными светильниками на тёмно-бордовое, розовое и ослепительно белое убранство помещения. Даже Джанет Роско при всём своём желании не смогла найти чего-нибудь, достойного критического замечания. Комната была обставлена феноменально.

Шейла Уильямс расхаживала среди гостей, держа в левой руке большой стакан джина с тоником, и старалась быть милой и гостеприимной хозяйкой.

— Ну как, все собрались? Думается, кого-то ещё не хватает? У всех налито?

От группы скрывали смерть Лауры Стрэттон, об этом печальном происшествии сообщили официально только Шейле. Что уж и говорить, знать это было для неё довольно обременительно, но в то же время знание давало изумительное оправдание желанию подкрепить свои силы, оправдание, в котором она редко нуждалась.

— Миссис Роско! Вы ничего не пьёте, где ваш стакан? Что я могу?..

— Я же не пью, миссис Уильямс! — Джанет обернулась к стоявшему рядом со смиренным видом Филу Олдричу, — Я ведь ей уже сказала один раз об этом, Фил!

— Знаете, у нас дома Джанет — проповедница в нашей общине… Так что, миссис Уильямс…

Но Шейла уже устремилась в контратаку, с вызовом бросив:

— Ну и что? А я пью, миссис Роско! И даже пристрастилась к этому делу. И у меня для этого не меньше причин, чем у вас не пить. Согласны?

Выпалив эту лихую фразу, она вернулась к столику у главных дверей, на котором выстроились батареи джина «Бутс» и «Гордонс», мартини (французского и итальянского) и шерри (сухого, полусухого и сладкого) по соседству с двумя пузатыми графинами апельсинового сока. Подав свой недопитый стакан девушке, раздававшей эти благости, она скомандовала:

— Джин… Пожалуйста, побольше! Льда не надо… и ни капли тоника.

Полностью обеспечив таким образом тылы, Шейла снова вернулась к жёлтому листочку, на котором были перечислены все детали маршрута А4 и который недавно подготовил Ашенден, напечатав текст на пишущей машинке, размножив его и раздав членам группы. Тянуть больше нельзя. Кажется, из туристов сейчас отсутствуют только Говард и Ширли Браун (если исключить Эдди Стрэттона) — нет, неверно, исключая Эдди и Лауру Стрэттон. Из двух достопочтенных докладчиков (трёх, если считать её саму) пока нет никаких признаков Теодора Кемпа. Но зато третий — Седрик Даунс, насколько могла судить Шейла, оказался явно на высоте, он стоял со стаканом сухого шерри и с умело скрываемым безразличием расспрашивал туристов, кто откуда, чем занимались до выхода на пенсию…

Доктор Кемп объявился только в шесть двадцать пять, он вошёл в салон вместе с Ашенденом, который выглядел как в воду опущенный. Шейла тут же поняла, что обоих уже проинформировали о печальном инциденте, имевшем место днём. Она встретилась глазами с Кемпом и, несмотря на обстоятельства, почувствовала короткую вспышку взаимопонимания и (почти) товарищества.

— Леди и джентльмены… — Шейла громко постучала по столу, потом ещё раз. Собравшиеся, услышав звон стакана, приутихли. — Мистер Ашенден попросил меня пройтись с вами по нашему оксфордскому маршруту — коротенько! Прошу минуту внимания… — Она помахала своим листочком, а потом, не добавляя ничего существенного (и, наоборот, делая существенные пропуски), с пятого на десятое прочитала даты и время запланированных мероприятий:

Четверг 1 ноября (оксфордский этап)

16.30 (приблизительно) — прибытие в «Рэндольф»;

16.30–17.30 — подаётся чай по-английски;

18.45 — приём-коктейль (салон «Сент-Джон»), Вводное слово Шейлы Уильямс, магистра искусств, бакалавра литературы (Кембридж), и Седрика Даунса, магистра искусств (Оксфорд);