Оливер Пётч - Крепость королей. Расплата

– Ты серьезно в это веришь? Веришь, что они добровольно откажутся от богатого прихода и десятины?

– Не от всего, конечно. Но может, стоит хотя бы послушать, что они скажут…

– Ха, конечно! – язвительно рассмеялся Йокель. – Отправляйся в Мемминген и слушай себе. Развесь уши, а они пока соберут ландскнехтов… – Он доверительно понизил голос. – Им нужно время, как ты не понимаешь, Матис? Большинство императорских солдат еще сражаются в Италии. Дворяне идут на уступки, а сами уже готовят нам погибель. Но мы этого не потерпим! Мы не безмозглые овечки, чтоб отправляться на убой. Мы борцы, и победа будет за нами!

Тем временем вокруг них собиралось все больше любопытствующих крестьян. Телохранители с властным видом оттесняли тех, кто слишком наседал на их предводителя. Тут и там раздавались приветственные выкрики.

– Пора перейти к действию! – воззвал Йокель к толпе. – Нужно показать этим попам, этим настоятелям и герцогам, что нас не одурачить! Покажем нашим союзникам, что скоро примкнут к нам, из какого мы теста! Вы готовы?

Толпа поддержала его нестройными криками. Глаза у Йокеля загорелись, и он продолжил:

– Тогда спалим монастырь Ойссерталь! Эти жирные попы давно сидят у нас бельмом на глазу. Нужна одна-единственная искра, чтобы окрестности запылали, и искрой этой станет Ойссерталь! Нашим друзьям должно оказать достойный прием. Монастырь станет пристанищем крестьянской армии! Церковь послужит нам сараем, а погреб настоятеля – трактиром! Ну, как вам это нравится?

Крестьяне смеялись и орали. Многие потрясали копьями и косами: по всей просеке расходились ощетиненные волны.

– Ура Пастуху-Йокелю! Ура! – ликовали они.

Предводитель удовлетворенно кивнул. Затем взглянул на Матиса, и по лицу его скользнула едва заметная улыбка.

– Этого ты хотел, Матис? – произнес он уже спокойнее. – Безопасного пристанища для нашей будущей армии? Спасибо, что навел меня на эту мысль. Продолжай в том же духе, и я назначу тебя своим заместителем.

Матис прикрыл глаза. Взывать к толпе сейчас бессмысленно. Даже поначалу скептически настроенные послы из Дана и Вильгартсвизена присоединились к общему ликованию. Своим заявлением Йокель в считаные мгновения вернул едва не утраченное лидерство.

В отличие от окрестных замков, захватить Ойссерталь не составляло труда. При этом он был очень удобен в плане обороны. Монастырь обеспечит им защиту, а его захват ознаменует собой начало борьбы. Ведь именно этого Матис ждал с таким нетерпением.

Но теперь он задумался о многочисленных монахах. Настоятель Вейганд, может, и свинья, но как быть с добрым братом Йоргом – привратником, которому Матис в прошлой жизни часто носил подковы для двух монастырских лошадей? Как быть с молодыми послушниками? По крайней мере, отец Тристан находился в безопасности, оставаясь в Трифельсе… Матис вздрогнул.

А может, мы и Трифельс потом захватим? Что тогда будет с Агнес?

– Смерть священникам, долой дворцы! – ревела толпа.

Даже старый Ульрих присоединился к хору. Один Матис молчал.

Он опустил молот на раскаленный ствол аркебузы, чувствуя на себе недоверчивый взгляд Йокеля.

На следующий день Фридрих фон Лёвенштайн-Шарфенек стоял на краю колодезной башни Трифельса и напряженно всматривался в черную дыру у себя под ногами. Из колодца доносились всплески и шорох, затем последовал приглушенный окрик. Два стражника взялись за скрипучий ворот, и через некоторое время из тьмы показался привязанный к длинной веревке человек в одной лишь набедренной повязке. Он стучал зубами, кашлял и отплевывался водой и соплями.

– Ну? – нетерпеливо спросил Шарфенек. – Нашел что-нибудь?

Мужчина помотал головой, разбрызгивая воду, точно промокшая дворняга.

– Нет, ваша милость. Я руками все дно обшарил. Одни только камни, старые доски да несколько ржавых монет. Господь свидетель!

– Так поищи получше, черт бы тебя побрал! Что-то там все равно есть. Все записи указывают на это!

– Прошу вас, господин! – взмолился продрогший мужчина из числа доверенных солдат Фридриха. – Я продрог до костей. К тому же там темно, как в аду. Черт знает, что за чудовища…

Голос его понемногу замирал: двое его товарищей снова взялись за ворот, и солдат, отчаянно жестикулируя, скрылся во мраке. По их лицам ясно читалось, что даже годовое жалованье не заставило бы их поменяться местами с товарищем.

– А это не слишком? – спросила Агнес. Скрестив руки, она прислонилась к стенке выстроенной над колодцем будки и следила за удаляющимся силуэтом бедняги. – Он шарит там уже целую вечность. Ты его в четвертый раз туда отправляешь. До грунтовых вод восемьдесят шагов, еще немного, и он окоченеет!