Оливер Пётч - Дочь палача и дьявол из Бамберга

– Хочешь паштета с дичью? – спросил он и показал Георгу на тарелку, стоявшую на одной из полок. – Только что с кухни принес. Пальчики оближешь.

– Спасибо, я уже поел.

Георг с улыбкой отмахнулся, разглядывая украдкой изборожденное шрамами лицо Иеремии. От этого вида у него внутри все переворачивалось. В лепрозории в Шонгау он видел людей, которых изуродовала проказа. В отличие от управляющего, бедняги вынуждены были жить за пределами города, так как горожане боялись заразиться. Хотя Иеремия тоже жил довольно уединенно.

Старик, похоже, заметил его взгляд. Он подмигнул ему, и лицо его при этом скривилось в гримасу.

– Будь осторожен, если придется иметь дело с негашеной известью, – сказал калека. – Хоть на секунду забудешься, и ни одна женщина не захочет за тебя замуж. – Он хитро улыбнулся: – Я уже пытался заигрывать с твоими сестрами, но боюсь, что это бесполезно.

Георг насторожился:

– Вы и Барбару знаете?

Иеремия осекся, потом кивнул:

– Да, она как-то заходила со старшей сестрой. Очень интересовалась моими книгами.

Он показал на полку с рядом увесистых томов. Георг с трудом прочитал несколько названий. Среди них были и лечебные книги, уже знакомые по отцовской библиотеке, остальные работы были ему неизвестны. Георг пожал плечами и отвернулся.

– Книги – это не мое, – ответил он. – Я больше люблю работать руками.

Иеремия улыбнулся:

– Я знаю, из какой ты семьи, Георг. Поверь мне, я с глубоким уважением отношусь к вашему ремеслу.

Юноша задумчиво посмотрел на племянников. Как это всегда бывало, Пауль, вооруженный рукоятью от меча, загнал в угол старшего брата. Собака радостно лаяла на обоих.

«Они тоже когда-нибудь станут палачами, – пронеслось в голове у Георга. – Наверное, скоро я уже начну брать Петера на казни…»

Но потом он вспомнил, что собирался остаться в Бамберге.

Или нет? Чего я вообще хочу?

Чтобы как-нибудь отвлечься, Георг встал со скамейки и прошелся вдоль полки, на которой, помимо книг, стояли наполненные пузырьки и горшочки. Маленькие бутылочки были подписаны на латыни. Георг прочел названия: Hyoscamus niger [23] Белена черная (лат.). , Papaver somniferum [24] Мак снотворный (лат.). и Conium maculatum [25] Цикута пятнистая (лат.). . Он с ужасом вспомнил, как отец раньше вбивал в него латынь – без какого-либо успеха. И в этом отношении у дяди Бартоломея жилось куда легче. Дядя прибегал к латыни лишь в тех случаях, когда дело касалось лечебных снадобий для зверей.

– У вас тут целая аптека, – одобрительно сказал Георг управляющему. – Почти как у моего отца в Шонгау.

– Ну, я кое-что смыслю в медицине. Чему только не научишься за долгую жизнь, – ответил Иеремия. – Ко мне приходят больные из бедных, которые не могут позволить себе врача или цирюльника. И я зарабатываю таким образом монетку-другую. – Он заговорщически подмигнул Георгу: – Только не доноси на меня Совету! Иначе почтенный Магнус Ринсвизер с другими аптекарями позаботятся о том, чтобы я угодил в тюрьму на склоне лет.

Георг рассмеялся:

– По-моему, у Совета сейчас другие заботы.

– Действительно, – Иеремия мрачно кивнул. – Скверная история с этим оборотнем. Но люди, видно, не хотят учиться. Homo homini lupus, как выразился сатирик Плавт. Человек человеку волк. Вот и во время судилищ сорок лет назад люди грызлись друг с другом, как звери… Да-да, я все помню, как будто это вчера было. – Он махнул рукой: – Но что ж я пристаю к молодому парню со своими старыми россказнями! Ступай.

Георг взглянул на него в изумлении:

– То есть как – ступай?

– Ты же этого хотел, не так ли? – Иеремия ухмыльнулся. – Отвести детей ко мне, а самому пошататься немного. Давай, проваливай!

– Ну, вообще-то… – Георг хотел возразить, но потом лишь громко рассмеялся: – Признаюсь, вы меня раскусили. И я так смотрю, детям с вами нравится больше, чем со мною.

Он показал на Пауля, который воодушевленно кромсал сломанным мечом деревянную куклу. Петер между тем открыл толстую книгу и внимательно рассматривал гравюры.

– Я вернусь через два часа, – сказал Георг. – Договорились?

Иеремия отмахнулся:

– Да хоть три, роли не сыграет. Все равно по случаю приема у епископа стража вся в замке. Можно шататься допоздна, не опасаясь угодить к позорному столбу… Ну же, пошевеливайся!

Георг с благодарностью улыбнулся и попрощался с племянниками. Те не обратили на него никакого внимания.

Потом юноша постоял немного перед Банкетным домом. Наступил вечер, и он уже собрался было домой. Но чутье подсказало ему, что старшая сестра вряд ли одобрит его поступок. Поэтому Георг стал бесцельно бродить по улицам.