Оливер Пётч - Дочь палача и дьявол из Бамберга

Самуил вздохнул и глотнул кофе, потом с улыбкой взглянул на Симона.

– Насколько я тебя знаю, ты пришел не только кофе попить, – подмигнул он другу. – Что тебя привело ко мне?

Цирюльник глубоко вздохнул. Он долго размышлял, посвящать ли Самуила в их замысел, и решил, что лучше не стоит. Если что-то пойдет не так, желательно, чтобы как можно меньше людей знали об этом. Он не хотел без нужды обременять друга.

Кроме того, Симона вот уже несколько дней мучил один вопрос, но он всякий раз отметал его прочь.

– То, что я скажу тебе сейчас, прозвучит несколько странно, – начал он нерешительно. – Но поверь мне, я знаю, что делаю.

Цирюльник назвал Самуилу ингредиенты, о которых просил его Куизль.

У Самуила от удивления отвисла челюсть.

– Мандрагора, белена, сера, селитра… – проговорил он потом, покачав головой. – Черт возьми, Симон, для чего это? Для колдовского обряда? Вы что, решили собственного оборотня сотворить?

Симон тонко улыбнулся.

– Вроде того. Но поверь мне, городу это пойдет во благо, и в этом нет никакого колдовства. Даже наоборот. И все-таки лучше тебе пока не знать подробностей.

Самуил откинулся на стуле и смерил друга недоверчивым взглядом.

– Не так уж мало ты просишь… И я должен дать тебе все эти ингредиенты, не зная, для чего они?

– Потому что я не хочу без нужды подвергать тебя опасности, пойми же ты! А если все получится, ты будешь первым, кому я расскажу об этом.

Через некоторое время Самуил кивнул:

– Ладно. Но только потому, что ты попросил! У меня в процедурной есть почти все, только серу с селитрой нужно взять в придворной аптеке. Но и с этим трудностей возникнуть не должно. Я просто скажу, что хочу опробовать новый метод лечения. Будучи лейб-медиком, я могу себе кое-что позволить… – Он подался вперед: – Когда тебе это все нужно?

Симон сглотнул:

– Э… к завтрашнему дню.

– К завтрашнему? – Самуил явно был озадачен. – Но завтра же прием у епископа! Я-то думал, ты пойдешь со мной…

– Я прошу не для себя, а… для друга, – неуверенно ответил Фронвизер.

Самуил закатил глаза.

– Ладно, договорились. Завтра с утра отправлюсь в аптеку. – Он погрозил пальцем: – Но смотри у меня, если я не узнаю, что вы задумали.

– О, на этот счет не беспокойся. Боюсь, об этом быстро… э… заговорят.

Симон отставил чашку с кофе, беспокойно поерзал на стуле и почувствовал, что краснеет.

– И еще об одном одолжении я хотел тебя попросить, – проговорил он, запинаясь.

Самуил простонал:

– Господи, что еще?

– Это насчет завтрашнего приема в замке, – начал Симон нерешительно. – Там будет много благородных людей. Даже вюрцбургский епископ, настоящий курфюрст. Ты представил меня как приезжего ученого, и не то чтобы я не умел вести себя подобающим образом… Только… – Он взглянул на свою пропитанную потом рубашку и грязные ренгравы. – Боюсь, у меня нет ничего подходящего из одежды. Может, у тебя…

Громкий смех Самуила заглушил его вопрос.

– Симон, Симон, – сквозь смех проговорил лекарь и вытер слезы. – Ты и в самом деле не изменился. Все тот же щеголь, каким был в студенческие годы… – Он поднялся со стула. – Что ж, пойдем в гардеробную. Конечно, мы разного с тобой роста, но уверен, мы тебе что-нибудь подберем. Будешь самым модным ученым в Бамберге.

Епископ приехал ближе к полудню в сопровождении большой свиты.

Люди с самого утра дожидались у деревянного моста перед воротами, чтобы поприветствовать его курфюршеское сиятельство. При этом стояли они здесь не из простого радушия. Иоганн Филипп фон Шёнборн слыл добродушным и, что самое главное, щедрым правителем и во время поездок охотно раздавал народу деньги и небольшие подарки. Поэтому давка у моста была соответствующая – каждый хотел оказаться в первых рядах.

Магдалена стояла с детьми чуть поодаль. Мальчикам удалось забраться на чахлую иву, с которой открывался хороший вид на происходящее. Они понятия не имели, кто такой епископ, но были счастливы от всей этой суеты, криков и аромата жареных орехов и засахаренных яблок, которые уличные торговцы носили в нагретых углями кадках. Магдалена тоже не могла сдержать улыбки. Страх пред оборотнем, ужас, который сковывал город, хоть ненадолго, но отступил.

Вообще-то Магдалена собиралась помочь отцу и дяде Бартоломею приготовить снотворное. Но Петер с Паулем постоянно что-нибудь опрокидывали со стола, и отец понемногу начинал злиться. Когда же Пауль едва не глотнул макового сиропа, терпение у палача наконец лопнуло, и Магдалена поспешила убраться вместе с детьми из дома. И вот они стояли на оживленной улице; дети лакомились сушеными яблоками, а она могла спокойно обдумать их замысел.