Александр Асмолов - Шкатулка императора

– Ну, я же под защитой кабальеро, – она томно склонила голову и одарила двух парней за дальним столиком таким интригующим взглядом, что ее спутник заерзал на стуле.

– Тесс, – шикнул он, – ты ставишь меня в дурацкое положение!

– Ну, я же не обсуждаю за столом положение, в которое ты иногда пытаешься поставить меня.

Она отложила вилку для салата и достала свой сотовый из женской сумочки. Разговаривая с кем-то по телефону, кокетка облокотилась на край стола и так грациозно изогнула спину, что сногсшибательная грудь во всей красе обозначилась под легкой тканью. Мужчины за угловым столиком нервно закурили. Яркий дневной свет из окна, обтекая соблазнительные формы брюнетки, врывался в мягкий интерьер ресторана, где даже днем горели торшеры, наполняя зал мягкими приглушенными полутонами.

– Кому ты звонила? – стараясь держать себя в руках, проскрежетал зубами Влахель. – И куда он должен торопиться?

– Ах, Лучо, ты иногда бываешь таким пылким, – она явно дразнила своего спутника. – Ну, просто мавр неукротимый.

– Да, мне не нравится, когда ты в моем присутствии болтаешь по телефону с какими-то мужиками.

– А в твое отсутствие? – Тесс взяла бокал с белым вином и насмешливо посмотрела через него на Влахеля. – Твоя мама не рассказывала тебе о предках? Мне иногда кажется, что среди них были не только финансисты.

Она легонько чокнулась с бокалом Хосе-Луиса, предлагая выпить. Директор «Эсмиральды» все еще сердился. Тогда Тесс нежно положила свою ладонь на его руку и улыбнулась. Это было так очаровательно, что финансист растаял. Он едва не расплескал свое вино на белоснежную скатерть. Отчего, смутившись еще больше, пролепетал что-то нечленораздельное. Хорошо, что при этом Влахель просто уперся глазами в злополучную скатерть, иначе бы он увидел, как брюнетка бросила коварный взгляд в сторону углового столика, за которым двое мужчин вдруг умолкли, ощутив сильное влечение к незнакомке у окна. Она же перевела взгляд на своего кавалера и томно вздохнула. При этом никто не обратил внимания, на то, что портье в это время зарегистрировал нового постояльца и объяснил тому, как поставить его серый «Опель» в подземном гараже апарт-отеля.

Основным блюдом брюнетки была оленина, запеченная со специями. Такую вырезку редко доставляли в ресторан «Гуттенберга», и повар хотел было приберечь ее для какого-нибудь солидного гостя на ночь, но познания брюнетки в деревенских рецептах Каталонии растрогали сердце старого кулинара. Ягоды можжевельника, растертые с крупной морской солью, творят чудеса именно с этим мясом. Что там базилик или тмин, имбирь или чабер, они хороши только для свинины. А вот олень действительно благородное животное. Его вырезка натирается сначала оливковым маслом холодного отжима и обваливается в крошке темно-синих ягод можжевельника с крупными белыми кристаллами соли, которую до сих пор получают вручную. Затем минут на двадцать – в раскаленную печь. Только на сухой массивной сковороде! Эх, что там. Теперь этого почти никто не знает.

– Меня всегда восхищало, как ты ешь, – не удержался Влахель.

– Как? – Тесс промокнула салфеткой губы, незаметно окинув взглядом ресторан.

Двое за угловым столиком продолжали пожирать красотку глазами.

– По-королевски, – смущенно признался Мартинес-младший. – Моя мама частенько дергала меня за столом, пытаясь привить хорошие манеры, но из этого ничего не вышло. Каюсь.

– Могу взять над тобой шефство, если не возражаешь.

– О, это бесполезно, – отмахнулся директор. – Мы с отцом в этом очень похожи.

– Жаль, что я не знала твоего отца, Хосе. Ты редко вспоминаешь о нем.

– Он родился в России. Кое-что передал от русских и мне.

– Интересно, – глаза брюнетки вспыхнули. – Впервые это слышу. Значит, у тебя русские корни?

– Нет. Отец только родился там, когда дед с бабкой были в Москве. Хотя он пытался обучать меня их языку, каким-то поговоркам, стихам и много рассказывал об истории России, почти ничего не осталось в душе. Скорее, это детские воспоминания.

Они молча чокнулись и выпили по глоточку. В это время из ворот подземной парковки на улицу Сервельо медленно выкатился серый «Опель». Влахелю показалось, что водитель, проезжая мимо них, посмотрел на Тесс и даже коротко кивнул. Это было слишком!

– Дорогой, – услышал Хосе-Луис ласковый голосок подруги, – я забыла зажигалку.

Она держала в тонких пальцах длинную сигариллу. Тесс редко курила, но и это она делала очень элегантно. Доминиканские «Backwoods» со сладким ароматом приводили ее в восторг. Она томно прикрывала веки, и длинные ресницы вздрагивали от коротких затяжек, словно это был не дым, а крепкий кофе. При этом она часто повторяла свою избитую шутку – «только в сигариллах я люблю 114 миллиметров».