Валерия Вербинина - Эхо возмездия

Прошло почти полгода.

К земской больнице пристраивали новый корпус, и за работами наблюдала лично Ольга Ивановна. О ее истинном статусе наконец-то стало известно окружающим, и они с любопытством ждали, чем все закончится у медсестры с доктором и «дожмет» ли она его.

– Стоит ему пальцем поманить, – доверительно говорил Худокормов Февронии Никитичне, – и она бы тотчас прибежала. А он только «здравствуйте», «до свидания» и «подайте мне йоду», ну, разве так дела делаются?

– Может, у него кто другой на примете? – заметила Феврония Никитична.

– Кто же? – заинтересовался фельдшер.

– Ну, как та баронесса зимой уехала, так он все в окно смотрел и вздыхал. Правда, потом вздыхать перестал, но оно и понятно: столько работы у него, тут не до переживаний. А Брусницкий-то каков, а? Женился на вдове Селиванова, почти не практикует теперь и вовсю распоряжается ее капиталами…

– Да, Яков Сидорыч шельма! – с удовольствием подтвердил фельдшер. – Наш доктор его спрашивает: как же, мол, дочери Селиванова, не были ли они против брака своей матери… А Яков Сидорыч ему и говорит: «Не волнуйтесь, они будут считать меня лучшим отчимом на свете, потому что я не буду мешать им совершать любые ошибки, которые им захочется совершить».

– Это что-то слишком для меня мудрено, – заметила Феврония Никитична. – Ну да Яков Сидорыч всегда умел устроиться. Наш-то доктор не такой, он приличный человек…

Поликарп Акимович вздохнул.

– Так думаешь, он не женится на Ольге Ивановне?

– Деньги, конечно, дело хорошее, – степенно промолвила Феврония Никитична, – да только вот за свои деньги она пожелает иметь его целиком, понимаешь? А он все-таки другого склада человек… Ладно, заболталась я тут с тобой, иди уж, а то мне обед готовить надо.

– Вряд ли доктор приедет к обеду, – ответил фельдшер. – Его господин Порошин вызвал. На пруду мать с дочкой утонули, он заключение о смерти должен давать…

– А кто утонул-то?

– Да, Аксинья, у которой прадед сто два года прожил, – охотно поделился фельдшер. – Все из-за дочки, вечно она то по деревьям лазила, то по льду бегала… Тут она проказничала и провалилась под лед, мать побежала ее вытаскивать и провалилась тоже… Обе утонули.

– Не надо было Аксинье на лед ходить, – проворчала Феврония Никитична, – она последнее время плохо себя чувствовала, в больницу несколько раз приходила… Ты куда ватрушку взял? – возмутилась она, видя, что фельдшер под шумок стащил ватрушку и совсем уже навострился отправить ее в рот. – Положь на место! Это доктора ватрушка, а не твоя…

Георгий Арсеньевич вернулся ближе к вечеру, и Ольга Ивановна вышла из больницы ему навстречу.

– Я слышала, что случилось в деревне, – сказала молодая женщина серьезно. – Очень жаль, конечно… Но, наверное, это все же к лучшему… Ведь она была неизлечимо больна.

– Нет, – с неожиданной для себя резкостью ответил доктор, – к лучшему было бы только одно – если бы Аксинья не болела, если бы она и ее дочь были живы… или если бы их спасли…

Он безнадежно махнул рукой и ушел.

«Наверное, мне надо объясниться с ней прямо, что ничего у нас не выйдет… Есть в ней какая-то черствость… что-то неприятное… Почему я все время думаю, что Амалия никогда бы такого не сказала? Хотя, наверное, я все равно больше ее не увижу…»

Но им суждено было встретиться еще раз – в Москве, куда доктор Волин приехал на съезд земских врачей окрестных губерний. Георгий Арсеньевич не ожидал встретить Амалию на московской улице и порядком удивился. Ему показалось, что с ней шел какой-то господин, поразительно похожий на следователя Ломова, но к тому моменту, как Волин подошел к Амалии, рядом с ней уже никого не было, и она смотрела на доктора со своей пленительной, всепобеждающей улыбкой.

– Как ваш дядя? – спросил Волин после того, как они обменялись приветствиями. – Вы так неожиданно уехали из-за того, что ему стало гораздо хуже… что довольно странно, потому что я готов был поручиться, он совсем не болен…

– Кажется, он съел что-то не то, – уклончиво ответила Амалия. – Во всяком случае, Георгий Арсеньевич, сейчас о моем дяде можно не беспокоиться… Он совершенно здоров. А как поживают наши общие знакомые?

Доктор оживился и стал рассказывать: Лидочка вышла замуж за Федора Меркулова и, кажется, вполне счастлива, Николай Одинцов поступил на работу в земство и приносит немало пользы, а Нинель Баженова, после того как ее убедили дать деньги на издание прогрессивного журнала и самым беспардонным образом надули, совершенно разочаровалась в либерализме и переметнулась к консерваторам. Что касается мистера Бэрли, то он почему-то не написал книгу о России, которую от него ждали.