Николай Свечин - Дознание в Риге

Затем питерец перешел мыслями к Риге. Товарищ Мартин выбрал подходящий город для своих кровавых экспериментов. Только здесь, наверное, так остро сошлись национальные противоречия. Русские не любят латышей и евреев. Латыши – евреев и русских. Евреи не любят никого. Все вместе они ненавидят немцев. А немцы их поголовно презирают. Когда-нибудь это грохнет так, что мало не покажется…

Лыков размышлял над этим, возвращаясь к себе. Ему вдруг захотелось пройтись пешком. Возможно, из-за выпитой водки. Со всех сторон полицейского охраняли солдаты Шелудякова. Четверо битюгов встали в каре и сопроводили сыщика до гостиницы. Говорят, так ходил Наполеон… В вестибюле Алексей выдал им трешницу и поблагодарил. Ребята гурьбой отправились в буфет, а он поднялся в номер. У самой двери достал из кармана сыскной смит-вессон, взвел курок и осторожно просунул голову внутрь.

В номере никого не оказалось.

Несколько дней ничего не происходило. Латыши как сквозь землю провалились. Полиция ослабила нажим. Сколько можно нестись рысью? Рано или поздно перейдешь на шаг. Титус сообщил через официанта, что встретился с Дохлым Августом. Тот думает, а скорее всего, проверяет.

Вдруг утром, как однажды уже было, в номер влетел Яан и опять потребовал горячей воды. Алексей смотрел на него с изумлением, ожидая пояснений.

– Все, – сказал лифляндец. – Я больше не рыжий! На этот раз окончательно.

– Что так?

– Сыщики взяли Августа с поличным.

– Маза – с поличным? – изумился Лыков. – Он сам на грабеж пошел?

– Нет, все вышло гораздо смешнее.

И Титус рассказал историю падения хозяина Задвинья.

После договора с Францией в русской армии началось странное поветрие. Наши полки стали дружить с однономерными французскими полками. Стоящий в Риге 115-й Вяземский полк сделался побратимом 115-го полка французской пехоты. На прошлой неделе все местные газеты написали о том, что галлы прислали сюда большой и красивый альбом. В нем были фотокарточки командира и офицеров полка. Французский консул барон де Белиссен-Бенак торжественно вручил его вяземцам. И вот этот альбом украли.

Военные обиделись и нажаловались вице-губернатору Булыгину. Тот, человек резкий, поставил на уши полицию. И люди Кнаута быстро разыскали ловкача, стащившего французский подарок. А тот привел их к Августу. Оказалось, что мазу приглянулся сам альбом: в дорогой коже, с серебряными застежками. И он забрал добычу себе.

Когда сыскные ворвались в дом, бювар лежал на видном месте. А рядом валялись порванные карточки французов. После этого отпираться было уже невозможно. Купил, мол, пустой альбом у неизвестного… В итоге вяземцы страдают: не просить же побратимов снова сфотографироваться, поскольку в Риге столько воров. Сыщики тоже злые: не успели предотвратить кощунство. А хозяин Задвинья сидит в съезжем доме Митавской части. Ему светит три месяца тюрьмы. На левом берегу Двины намечается временная анархия.

Алексей сначала расстроился. Цвейберга не ухватить, а теперь еще и за рекой нету начальника. И боевикам сплошная лафа. Титус даже предложил уехать домой. Что они могут сделать? Все, что было в их силах, уже предприняли. Шпионов турнули, родина когда-нибудь скажет им за это спасибо. А свое шкурное дело не осилили.

Но Лыков лишь посмеялся:

– Спокойно, Яша. Уже июнь. Рукавицын без тебя или вытянул сплав, или провалил. В любом случае, это уже свершилось, пока ты в рыжих ходил. Теперь сиди и жди.

– Чего ждать?

– Забыл закон сыщика? Жди удачи! Случая.

И случай действительно произошел. Через день после легализации Титуса в номер к Лыкову постучали. Коридорный принес карточку: некий граф Альвенлебен просил принять его. Заинтригованный сыщик велел звать.

Вошел незнакомый человек, плешивый и робкий. Он сказал:

– Господин Лыков, прошу меня простить. Я только парламентер.

– От Теодора Оттоновича, что ли? – сразу догадался надворный советник.

– Именно так. Он очень извиняется за свое неразумное поведение. Просит о милости. И об откровенном разговоре.

– Вот как? Что случилось, раз он переменил свою линию?

– У Цвейберга убили телохранителя, – лаконично пояснил граф.

– Теперь понятно. Где он?

– Сидит внизу в ресторане и ждет вас. Если, конечно, вам удобно.

– Мне удобно, – сказал сыщик. – Сообщите ему, что я сейчас спущусь.

Цвейберг вовсе не выглядел напуганным, как ожидал Алексей. Скорее удрученным. Он начал с извинений, а потом сразу заговорил о погибшем охраннике: