Андрей Добров - Крыса в храме. Гиляровский и Елисеев

Красильников! Вот кто был настоящим автором этой грязной заметки, доведшей несчастного Павла Ильича до самоубийства! И несчастный профессор умер, проклиная мое имя.

Я был взбешен. Меня била дрожь, а мозг требовал немедленных действий. Так меня подставить! Так унизить! Так цинично и хладнокровно уничтожить профессора – на расстоянии, не прикоснувшись к нему ни одним пальцем! Уничтожить даже не из-за старой ревности, а скорее ради забавы! Свести старые, полузабытые счеты только потому, что можно было это сделать, не рискуя ничем!

Ничем? Ну, посмотрим, господин «фабрикант», так уж ли ничем ты не рискуешь!

Я выскочил из кабинета, промчался мимо оторопевшего Сережи, схватил свою палку с набалдашником и вылетел на улицу, где терпеливо мок Иван.

– Гони! – крикнул я ему, вскочив в пролетку. – Гони в Аржановскую крепость!

Не задавая вопросов, Ваня хлестнул вожжами свою кобылу, и мы помчались сквозь дождь, как колесница разгневанного Нептуна.

Пока мы ехали, я успел раз двадцать уничтожить Красильникова и всю его шайку – мысленно. Я распалял свою злость, не давая ей утихнуть под струями дождя. Наконец вот и арка. Я буквально пронесся сквозь нее и вылетел на пустой двор. Толкнув ногой дверь «крепости», я преодолел уже знакомый лабиринт, взлетел по лестнице на третий этаж и забарабанил тростью по двери «фабрики».

– Открывай! Открывай, подлец! Красильников!

Дверь тихо отворилась. На пороге стоял Лукич – хмурый, молчаливый. Я, не церемонясь, отпихнул маленького каллиграфа и ворвался в комнату.

– Где он? Где Уралов?

Лукич пожал плечами. Тогда я подскочил к двери, ведущей в «Тайную обитель» Красильникова, и распахнул ее. Пустота. Даже печки не было. Не было ни кресел, ни стола. Полки висели пустые – не было и газет. Я повернулся к Лукичу.

– Где все? Где Уралов?

– Съехали, – ответил тот.

– Как съехали? Куда?

– Не сказали. Собрались, на телегу погрузили и съехали. Прощай, говорят, Лукич, на тебе червонец.

– Неужели не знаешь, где они? Не ври мне! Зашибу!

Лукич вернулся в комнату «фабрики» и сел за стол.

– Мне все одно, – сказал он грустно, – пропала «фабрика». А я ведь здесь еще у Протасова начинал. Куда ж мне идти?

– А! – с досадой махнул я рукой. – Таких «фабрик» в Москве много. Устроишься.

Лукич вместо ответа взял со стола бутылку и приложился прямо из горлышка.

– Уехали, – сказал он, вытирая губы рукавом. – Про меня забыли… Ничего… я тут посижу… Жизнь-то прошла, словно и не жил… Ничего не осталось, ничего… Эх ты… недотепа! – И он снова присосался к бутылке.

Я брезгливо посмотрел на старичка и вышел. Как бывает после всякого бешеного порыва, силы вдруг меня оставили – я добрел до пролетки, ждавшей меня, несмотря на предупреждение о запрете стоянки, рухнул на сиденье и попросил Ивана отвезти меня домой.

Дверь мне открыл Коля. Я посмотрел на его каменное лицо и почувствовал неладное.

– Что случилось?

– Там этот… Студент. Все еще ждет вас.

Я рассеянно кивнул.

– Владимир Алексеевич, – вдруг взволнованно сказал Коля, – вы там письмо какое-то оставили и газету. Ну…

– Что «ну»?

– Он их читает.

– Черт!

Я поспешил в гостиную.

Сергей посмотрел на меня изумленно, в руках у него было письмо.

– Вы… вы… – начал он дрожащим голосом.

– Нет! – крикнул я. – Павла Ильича ввели в заблуждение.

– Заблуждение? – прошипел Сергей. – Но его письмо?..

– Послушай, Сережа, что я тебе скажу. Только послушай внимательно…

Он вскочил.

– Сядь, – попросил я.

– Вы…

– Сядь, – заорал я на юношу и грохнул кулаком по столу. Чашка, что стояла перед ним, упала, и чай разлился по скатерти. Мое приказание, похоже, подействовало – Сергей сел.

– Этот самый Красильников – он и был предателем. Именно он и сдал группу Павла Ильича жандармам.

– Откуда вы знаете?

– От человека, который вел это дело. От жандармского полковника.

Сергей подавленно молчал.

– Два дня назад я встречался с Красильниковым и убедился – он по-прежнему ненавидит Мураховского. Красильников имеет связи с московскими газетами. Я уверен – именно он и опубликовал эту грязную заметку, да еще и подписал такими инициалами, которые Павел Ильич принял за мои. Это было сделано специально, чтобы унизить и Павла Ильича, и меня лично. Я только что вернулся из места, где жил Красильников, к сожалению, он уже сбежал оттуда. Но я еще до него доберусь, поверь мне! Ты веришь мне, Сережа?

– Я не знаю, чему верить, – произнес юноша, побледнев.