Андрей Добров - Крыса в храме. Гиляровский и Елисеев

– Ладно, твое право. Главное сейчас – найти Бориса, потому что его могут обвинить в убийстве.

– В убийстве? – вскинулся крепыш.

– Да. Это долгая история. Бориса подозревают в убийстве. Главное доказательство – записка от имени Красного Призрака, найденная на убитом. Если окажется, что ее писал Боря, то, боюсь, дело кончится плохо. Мне нужно понять – он писал эту записку или нет. Ты помнишь, как показывал мне его письмо, когда Борис исчез?

– Да.

– Оно у тебя с собой?

Сергей похлопал себя по карманам и вытащил уже изрядно измятую бумажку.

– Дай мне.

Сергей медлил. Он никак не мог принять решение – доверять мне или нет.

– Дай мне, и возможно, я смогу помочь твоему другу, – сказал я, гипнотизируя юношу взглядом.

Он протянул мне письмо. Я выхватил его из пальцев Сергея и быстро сунул во внутренний карман.

– Спасибо. Водки хочешь?

Он кивнул. Я подошел к буфету, налил стопку водки и поставил перед Сергеем. Потом вернулся и налил себе. Не чокаясь, мы залпом выпили.

– Теперь иди, – сказал я. – Но ни о чем не говори Ане. Не надо ее тревожить. Будем мужчинами. Если появятся новости, я сам тебя найду в «Генераловке». Если тебя не будет, как вчера, просто оставлю записку, что надо встретиться. Понял?

Сергей снова кивнул, потом медленно поднялся и пошел к выходу. У самых дверей он обернулся и спросил тихо:

– Владимир Алексеевич, вы не врете?

– Нет, клянусь тебе! – твердо ответил я.

Он покачал головой и вышел.

Я выхватил из кармана табакерку и втянул в себя не меньше пуда!

Итак, образец почерка у меня был. Теперь оставалось найти записку, оставленную на теле. Если ее взял Ветошников, тогда – пиши пропало! А если она все еще у Теллера, то возможность заполучить ее оставалась. В любом случае встреча с бывшим жандармским ротмистром бароном фон Теллером теперь становилась главным моим делом – если только «ангелы» не разыщут Бориса.

Я пешком дошел до забора елисеевского магазина и у самых ворот столкнулся с Ветошниковым.

– А, вы уже здесь, как я погляжу, – неожиданно дружелюбно сказал сыщик. Вероятно, приезд полковника Слободянюка произвел на него сильный эффект.

– Здравствуйте, Никифор Сергеевич, – поздоровался я.

– Как быстро распространяются плохие новости, – сокрушенно покивал он, – Еще одна смерть. Причем такая неожиданная!

– Да, – согласился я.

Смерть профессора Мураховского и впрямь стала для меня полнейшей неожиданностью.

– Пришли на осмотр тела? – спросил Ветошников.

Я остановился в удивлении.

– А разве оно здесь?

– Где же ему еще быть? Говорят, совсем молодой человек!

– Ну, – возразил я, – не меньше пятидесяти.

Ветошников снял свой котелок и вытер лоб рукой.

– Как пятьдесят? А мне сказали, что покойному – не более двадцати трех. Он только начал заниматься преподавательской деятельностью.

– Не понимаю! Кто вам мог сказать такое? Он давно преподает в университете.

– Значит, кто-то из нас путает, – озабоченно произнес сыщик. – Мы точно говорим об одном и том же человеке?

– О профессоре Мураховском? – спросил я.

– Нет-нет, речь о молодом преподавателе немецкого языка. – Ветошников нажал кнопку электрического звонка. Ворота приоткрылись. Из них выглянул Теллер. Он поздоровался с Ветошниковым, а меня даже не удостоил взглядом.

– Пойдемте, – скомандовал главный охранник, и мы потянулись за ним.

В большом торговом зале продавцы были разбиты на группки и занимались странным делом – составляли большие пирамиды из отборных яблок. Я сразу заметил, что атмосфера тут царила нехорошая, испуг читался на лицах людей – они переглядывались и коротко перешептывались. Когда мы вошли, высокий блондин с прилизанными волосами как раз заканчивал пирамиду, осторожно укладывая на самый ее верх краснобокое яблоко. Вероятно, мы его испугали, он дернулся, зацепил рукой за средний ряд, и яблоки с громким стуком рассыпались по полу.

– Лядушкин! – послышался окрик сбоку. – Черт неумелый! Ты мне так все побьешь! Одно из яблок подкатилось к моим ногам. Я нагнулся и взял его в руки, ощутив тепло и неестественную легкость плода.

– Что за сорт? – спросил я Теллера.

Тот, не оборачиваясь, бросил на ходу:

– Восковые муляжи.

Я пригляделся – и правда, яблоки были искусно сделаны из воска. Я бросил свое ближайшему продавцу, и тот ловко перехватил яблоко в полете. Мы прошли через весь торговый зал под тревожные взгляды продавцов, потом по давешнему коридору вошли в помещение поменьше, уставленное витринами с бутылками вина, свернули налево в дверь и оказались во внутреннем дворе, перекрытом двускатной легкой крышей. Здесь не было никакого дождя, грунт был плотно прибит и сух. С балки свешивался большой фонарь, мощности которого, наверное, хватало, чтобы осветить весь двор. Вдоль стен стояли штабеля коробок, свободными оставались только участки с большими проемами – наверное, для подачи груза внутрь помещения. Посреди двора свободно помещалась телега без лошади. На телеге громоздились два ряда ящиков.