Прямо напротив меня у стены стояло большое кресло с одной ручкой, а над ним висел портрет не кого иного, как самого Императора Всероссийского Николая Александровича. С одной стороны, я никак не ожидал увидеть изображение царя в таком месте, а с другой – не мог не оценить психологического эффекта – хоть «фабрика» и производила фальшивые бумаги, однако портрет в глазах ее посетителей вполне мог как бы освящать это действо. Вероятно, портрет прежде висел в кабинете какого-нибудь чиновника, пока в него не наведались ночные визитеры.
У левой стены я успел заметить массивные, набитые бумагами и папками старые шкафы работы еще начала прошлого века – вероятно, они стояли тут со времен самых первых жильцов дома – московских погорельцев. Там же я рассмотрел еще одну дверь.
Закончив беглый осмотр места действия, я снова зычно воззвал к Карпу Семеновичу.
Человечек в нарукавниках сморщился и быстро забормотал:
– Прошу вас, не кричите так громко! У меня болит голова от вашего крика! Сколько вам можно говорить…
Но он не успел закончить, потому что дверь за шкафами отворилась, и из-за нее вышел новый субъект не менее странного вида. Это был высокий, худой молодой мужчина с буйной и давно не чесанной шевелюрой – судя по вздыбившимся волосам, он имел обыкновение частенько запускать в нее пятерню. Короткая бородка не так бросалась в глаза, как шрам, пересекавший левую щеку. Но самыми примечательными были глаза этого молодого человека – огромные, карие, они, казалось, блестели неестественным светом – то ли от наркотика, то ли от какого-то душевного беспокойства.
– Зачем пришли, уважаемый, – спросил он. – Зачем кричите? Зачем пугаете нашего Лукича?
– Ищу Карпа Семеновича Уралова, как вы слышали, – ответил я.
– Ну что же, – сказал молодой человек, – таиться не буду – вот он я. Спрашивайте, чего хотели.
Я понял, что меня собираются разыграть.
– Никакой вы не Карп Семенович и не обманывайте. Я достоверно знаю, что Карпу Семеновичу сейчас должно быть не менее пятидесяти, а вам по виду нет и тридцати.
– Ого-го! – воскликнул молодой человек, даже глазом не моргнув. – И откуда у вас такие точные сведения?
– От верного источника.
– Ну что же, – произнес молодой человек. – Я вижу, вас не обмануть. Но, увы, Карпа Семеновича сейчас нет, так что передайте мне все, что вы хотели ему сказать.
Я сел на скрипнувшую под моим весом банкетку и вытянул ноги.
– Что же, – сказал я. – Подожду его здесь, потому что мое дело требует личного разговора, и передавать его с кем бы то ни было я не могу.
– Воля ваша, – вежливо ответил молодой человек, но уходить не спешил.
Я достал табакерку, заправил в нос хорошую понюшку табаку, примостил рядом свою трость и достал из кармана газеты.
– Что же, вы так и будете здесь сидеть? – спросил молодой человек. Он обернулся к своему яйцеголовому товарищу и строго сказал: – Лукич, а ты что прохлаждаешься? Разве у тебя нет дела?
Лукич сел за стол, зло посмотрел на меня и, обмакнув перо в чернильницу, склонился над своей работой. Я развернул газету и начал читать, время от времени поглядывая на своего визави с нечесаной шевелюрой. Тот прислонился к шкафу, достал папиросы и закурил. Курил он нервно, глубоко затягиваясь и выпуская огромные клубы дыма. Наконец Лукич аккуратно поставил перо в чернильницу и едко сказал:
– Ну, сколько же можно! Здесь теперь совсем нечем дышать!
Молодой парень перевел взгляд на меня и ответил:
– Пока этот господин здесь сидит и ждет, придется и мне побыть вместе с тобой, Лукич. Так что терпи.
Я почитал газету, а потом, чтобы еще больше разозлить присутствующих и спровоцировать их хоть на какие-то действия, достал из кармана свой обед, развернул салфетку и, не предлагая никому, начал демонстративно есть. Тут молодой человек совсем потерял терпение. Он бросил папиросу на пол, затоптал ее ногой и снова обратился ко мне:
– Вам же дали понять: вас не хотят здесь видеть. Если вам что-то надо передать Карпу Семеновичу, скажите в конце концов это мне.
– Нет, – просто ответил я. – Не скажу. Молод еще!
Все это время дверь слева оставалась чуть-чуть приоткрытой, я чувствовал что кто-то за мной подглядывает и подслушивает. Да и молодой человек время от времени бросал взгляды на эту дверь. Наконец мне все это надоело, я завернул недоеденный пирог в салфетку и, положив обратно в карман, громко сказал:
– Карп Семенович, хватит стоять за дверью. Я репортер, Гиляровский Владимир Алексеевич, и у меня к вам дело, которое я могу обсудить только с вами. Будьте добры, войдите сюда и поговорите со мной лично. И кстати, привет вам от Мураховского! Хотя он его и не передавал.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу