Андрей Добров - Крыса в храме. Гиляровский и Елисеев

Я чуть рот не открыл от такого поворота. Но тут тяжелая входная дверь распахнулась, и в торговый зал ворвался Елисеев – как всегда свежий и безукоризненный. Впрочем, теперь – до крайности взволнованный.

– Ну что? – крикнул он Теллеру, а потом заметил меня. – Гиляровский? Уже здесь? Отлично! Пойдемте!

Но я не сделал и шагу.

– Что такое? – удивился Елисеев.

– Не сдвинусь с этого места, пока вы не вызовете полицию, – сказал я твердо. – Второй раз вы меня так просто не облапошите.

– А! – кивнул миллионер. – Да-да.

– Прямо сейчас.

Елисеев прищурил глаз, а потом пригладил свои светлые волосы над правым ухом.

– Не беспокойтесь, Владимир Алексеевич, следователь уже едет.

– Больше не боитесь огласки? – спросил я, глядя ему прямо в глаза.

– Огласки не будет.

– Вот как?

Входная дверь открылась, и внутрь вошел толстый человек в темно-сером костюме с высоким накрахмаленным воротником рубашки, подпиравшем круглые тщательно выбритые щеки. Узел черного галстука был затянут, пиджак застегнут на все пуговицы! – Я поразился, как бедняга дышал в своем футляре? Котелок и очки на носу дополняли картину.

Следователь остановился посреди зала, вытащил из кармана большой коричневый платок, вытер за ушами и с интересом осмотрелся по сторонам.

– Насколько я понимаю, это как раз представитель властей? – кивнул в его сторону Елисеев. – Федор Иванович, пригласите его сюда.

Теллер подошел к толстому мужчине в котелке, задал ему вопрос, а потом указал рукой в нашу сторону. Гость приблизился и снял котелок. Рыжеватые волосы его под котелком были мокрыми и слипшимися.

– Господин Елисеев, если не ошибаюсь? – спросил следователь сиплым голосом. – Григорий?..

– Григорьевич, – докончил за него миллионер. – А вы?

– Ветошников. Никифор Сергеевич. К вашим услугам.

Мужчина замолчал, считая, что имени-отчества с фамилией достаточно. Он не назвал ни своего звания, ни чина, даже не упомянул, что прибыл из Сыскного отделения – вероятно, Елисеев позвонил не просто в полицию, а московскому градоначальнику с просьбой прислать кого-то, кто и обеспечит отсутствие огласки. И был выбран именно Ветошников.

Я немного знал о нем по своей прежней работе в «Московском листке». С журналистами он общался крайне высокомерно. Если другие следователи могли злиться на нашего брата, репортера, позволяли себе и ругнуться, и наорать, то Ветошников нас не замечал. Просто делал знак городовому, и тот оттирал журналистов подальше, чтобы не мешали следствию. Задавать ему вопросы, пытаться узнать подробности было делом совершенно бессмысленным. Никифор Сергеевич смотрел на тебя как на пустое место и не удостаивал ответом.

Заметив меня, следователь изменился в лице – как будто у него зуб заболел:

– А что тут делает этот господин? – спросил он, обернувшись к Григорию Григорьевичу. – Мне были даны определенные указания… Я не могу обеспечить, сами понимаете что, в присутствии этого субъекта. – Он указал на меня пальцем.

– Понимаю, – кивнул Елисеев. – Но у нас с Владимиром Алексеевичем договор. Он присутствует и высказывает свое мнение. Об остальном не беспокойтесь.

Ветошников удивленно взглянул на меня. Я ответил ему яростным взглядом – еще не хватало, чтобы этот индюк подумал, будто Елисеев меня купил! Но сказать что-нибудь резкое я не успел, потому что хозяин магазина направился к уже знакомой мне двери, ведущей в коридор.

Я шел сразу за следователем, а Теллер замыкал нашу процессию. Как жаль, думал я, что из Сыскного прислали именно Ветошникова, а не Захара Борисовича. Архипову я доверял, да и он относился ко мне по-особому. Что ждать от Ветошникова – я даже не мог предположить.

Тело лежало прямо у лестницы, ведущей в подвал. Это был пожилой мужчина с седыми усами в одной рубахе, залитой темной кровью. Правая рука его покоилась на мешке, завязанном бечевкой. Глаза были закрыты. Один сапог наполовину слетел с ноги и вывернулся в сторону.

– Здесь мало света, – деловито сказал Ветошников. – Прикажите принести еще лампу. Мне надо осмотреть убитого…

Елисеев взглянул на Теллера, и тот пошел дальше по коридору. Я прислонился к стене, чувствуя, как рубаха начинает липнуть к телу. Следователь повертел свой котелок в руках, а потом просто надел его на голову и повернулся к Елисееву.

– Желаете присутствовать при осмотре?

Григорий Григорьевич кивнул. Ветошников, не обращая на меня внимания, пожал плечами.